Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1

Полного единодушия не было, однако, и в самом комитете. Там боролись два течения: утилитаризм и гуманизм, сторонники «мер исправления» и защитники безусловного равноправия. Представи­телем последнего течения был Сперанский, тот светлый государ­ственный ум, который мог бы еще в начале XIX в. превратить Рос­сию в правовое государство, если бы не пал жертвой фатальных ус­ловий русской жизни. В ту пору он служил в министерстве внутрен­них дел, при министре Кочубее, и составлял проекты реформ раз­личных отраслей государственного управления. В «Комитете по бла­гоустройству евреев» Сперанский принимал деятельное участие в качестве секретаря. В журнале комитета (сентябрь 1803 г.) сохрани­лись следующие замечательные строки, выражавшие мнение Сперан­ского: «Преобразования, производимые властию правительства, во­обще не прочны и особенно в тех случаях не надежны, когда власть сия должна бороться с столетними навыками. Посему лучше и на­дежнее вести евреев к совершенству, отворяя только пути к соб­ственной их пользе, надзирая издалека за движениями их и удаляя все, что с дороги сей совратить их может, не употребляя никакой власти, не назначая никаких особенных заведений, не действуя вместо них, но раскрывая только собственную их деятельность.

Сколь можно менее запрещений, сколь можно более свободы — вот простые стихии всякого устройства в обществе». Это было первое разумное слово, прозвучавшее в среде петербургской бюрократии с тех пор, как правительство занялось еврейским вопросом. В нем было решительное осуждение той системы государственной опеки или «исправительных мер», посредством которых и тогда и позже хотели «преобразовать» целую нацию. Тут впервые был выражен светлый принцип гуманизма: откройте евреям свободные пути развития, дайте простор их самодеятельности, и они сами в конце концов изберут путь, ведущий к «совершенству» или прогрессу. Но на этой высоте политической мысли не могли удержаться государственные деятели даже тогдашнего, либерального Петербурга. Идея Сперанского была слишком нежным цветком для российского климата, даже в пору его весенних веяний; цветок завял.

В комитете одержала верх патентованная государственная мудрость того времени — система опеки и строгой регламентации. Поданный в октябре 1804 г. Александру I доклад «Еврейского комитета» устанавливает приблизительную цифру еврейского населения: 174 385 ревизских душ мужских, платящих подати, — «количество, не содержащее и пятой части всего их населения», т. е. общая численность евреев, по мнению комитета, составляла почти один миллион; затем отмечается, что вся эта масса ютится только в присоединенных польско-литовских губерниях и в Малороссии, но во внутренние губернии не допускается (следует историческая справка, что «в России евреи никогда не были допущены к поселению»), что евреи обязаны платить двойные подати, что они подчинены общему суду и городскому самоуправлению, а их кагалы — губернской полиции, и тем не менее они обособляются от общих учреждений и вершат свои дела в кагалах; наконец, указано, что распространенный винный промысел евреев является источником злоупотреблений и вызывает жалобы со стороны окружающего населения. Исходя из всех этих оснований, комитет выработал проект регламента, который в основных своих чертах вошел в обнародованное вскоре, утвержденное царем (9 декабря 1804 г.), «Положение об устройстве евреев».

Эта хартия, смесь «вольностей» и стеснений, была продиктована, как говорится во вступлении к ней, «попечением об истинном благе евреев» и о «пользах коренных обывателей тех губерний, где людям сим жить дозволяется». Заключительною частью фразы уже предрешался вопрос о районе оседлости евреев, для которых была оставлена прежняя территория, ограниченная 13 губерниями: пять литовско-белорусских, пять украинских и малороссийских и три новороссийские. Некоторое расширение этого района допущено новым «Положением» только для будущего класса евреев-земледельцев, которым разрешено селиться еще в двух восточных губерниях — Астраханской и Кавказской. В области экономической новый закон установил следующий принцип: сельское арендаторство и шинкарство следует беспощадно искоренять, а земледелие и фабричное производство всячески поощрять. Против шинкарства и вообще сельской торговли направлена самая жестокая статья (34-я) «Положения о евреях», гласящая, что с 1 января 1808 года «никто из евреев ни в какой деревне или селе не может содержать никаких аренд, шинков, кабаков и постоялых дворов, ни под своим, ни под чужим именем, и далее жить в них». Этою статьей сразу вычеркивался из хозяйственной жизни промысел хотя и далеко не почетный, но кормивший почти половину всего еврейского населения, а вместе с тем район жительства евреев был еще более сужен изъятием из него огромной площади сел и деревень.