Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2

29 июня 1869 г. собрался в Лейпциге синод реформистов; в нем участвовало свыше 80 делегатов, среди них и несколько видных иностранцев (Иосиф Вертгеймер из Вены, Леопольд Лев из Венгрии, главный раввин Бельгии Астрюк, историк М. Кайзерлинг из Швей­царии и др.). Председательствовал в синоде не теолог, а философ — берлинский профессор Мориц Лацарус; товарищами председате­ля были Гейгер и Вертгеймер. На первой очереди стояла декларация Филиппсона о «согласовании иудаизма с началами современной куль­туры». Декларация сводилась к тому, что в настоящее время, когда религиозная и национальная вражда между народами прекращает­ся, иудаизм может освободиться от своих исторических наслое­ний — различных запретов и ограждений, направленных к племен­ному обособлению, — и явиться перед просвещенным миром в виде религии, призывающей к братству людей, к религиозно-нравствен­ному усовершенствованию в духе учения пророков. Декларация Филиппсона, намечавшая общее направление реформы, была принята единогласно. Затем был принят ряд решений по вопросам о реформе религиозного воспитания и синагогальной литургии. В богослуже­нии отвели уголок древнееврейскому языку (в чтении Торы и неко­торых молитв), наряду с преобладающим государственным языком; молитвы национальные и мессианские решено было исключить или обратить в сторону религиозной миссии еврейства — распростране­ния чистого монотеизма среди народов. Однако прения по важней­шим практическим вопросам (об обязательности обрезания для вне­сения новорожденного в общинные списки, об отмене некоторых суб­ботних строгостей и законов о пище, о реформе семейных законов) не привели к определенным решениям, и обсуждение их было отло­жено до следующего съезда, назначенного на 1870 год.

Франко-прусская война помешала созыву синода в назначен­ный срок, и он состоялся лишь в июле 1871 г. в Аугсбурге, при значительно меньшем числе участников (52), что было с грустью от­мечено во вступительной речи председателя Лацаруса. Съезд при­нял ряд либеральных решений по семейному праву (гражданский брак признан обязательным, архаический обряд «халицы» отме­нен), по вопросам об обрезании (признавая этот обряд важным, синод, однако, решил, что необрезанный младенец считается ев­реем) и о праздничном покое (разрешено ездить в дни суббот и праздников для богослужения и праздничного удовольствия). Эти умеренные и большею частью разумные реформы были встречены воплями негодования в консервативных кругах, где больше доро­жили мертвой традицией, чем живым духом иудаизма. Нельзя ска­зать, чтобы религиозным идеалам иудаизма противоречила и об­щая декларация аугсбургского синода, которая сводилась к следую­щему: иудаизм, как результат исторического развития, подлежит и дальнейшему усовершенствованию; он вполне совместим с высши­ми идеалами прогресса, этической культурой и социальной рефор­мой в духе этой культуры. Противоречие тут заключалось в другом: из иудаизма, как совокупности не только универсальных, но и наци­ональных элементов, реформисты исключали его живого носителя, еврейский народ. Они забывали, что если бы во все времена и во всех странах еврейство составляло не единую нацию, а только рассе­янные религиозные группы внутри других наций, как это представ­лялось в новейшее время, то давно не существовало бы и живого, развивающегося иудаизма. Они закрывали глаза на распад западно­го еврейства как результат ассимиляции. Аугсбургский синод был последним съездом реформистов, последнею попыткою объединения прогрессивных сил германского еврейства, которые разбрелись в разные стороны, большею частью далеко за пределами еврейских духовных интересов. Действительность, деформировавшая герман­ское еврейство, была сильнее синодов, желавших реформировать ре­лигию без национальности.