Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2

Декрет от 3 июля 1869 г., подписанный королем Вильгельмом и скрепленный Бисмарком, гласил: «От имени Северогерманского Со­юза, согласно решению бундесрата и рейхстага, мы повелеваем: все еще существующие, вытекающие из различия вероисповедания, ог­раничения гражданских и политических прав (der bürgerlichen und staatsbürgerlichen Rechte), сим отменяются; в частности, должно быть не­зависимо от вероисповедания право участия в городском и земском представительстве и занятия публичных должностей».

Так наконец в парламенте объединенных германских государств повторен был тот основной закон, который двумя десятилетиями раньше был исторгнут у немецких правителей мартовской револю­цией. Тогда каждый правитель в отдельности, в годы контрреволю­ции, считал возможным отнять у своего народа вырванную силою конституцию; теперь это уже было труднее, ибо торжественное под­тверждение гражданского равенства состоялось в союзном сове­те государств. Первая должна была подчиниться Союзному декрету предводительница Северогерманского Союза, Пруссия, которая раньше особенно противилась допущению евреев на государствен­ную службу. Министерство юстиции открыло евреям доступ в адво­катуру без ограничений; оно даже стало допускать их, хотя и в не­большом числе, к судейским должностям. Министерство просвеще­ния лишь позже (с 1872 г.) начало предоставлять евреям должности преподавателей в средних и высших учебных заведениях. Однако до полного уравнения здесь было еще далеко. Подчинились союзному декрету и другие государства Северогерманского Союза. Уступил даже упорный Мекленбург, которому, как Саксонии, сразу пришлось перейти от средневекового закрепощения евреев к признанию их пол­ного гражданско-политического равенства.

Вне влияния Северогерманского Союза остались не примкнув­шие к нему южные государства: Бавария, Баден и Вюртемберг. Но и в них постепенно проявилось действие либеральных веяний 60-х го­дов. В Баварии, после назначения либерального министерства Шен­ка (1859), возобновилась борьба против ограничительных законов. Еврейские общины вновь стали штурмовать петициями правитель­ство и ландтаг и наконец добились того, что крепость сдалась. В обеих палатах почти единогласно было принято решение об отмене закона о «матрикулах», и баварский король утвердил это решение (10 нояб­ря 1861). В порыве радости по случаю снятия цепей, сковывавших свободу передвижения, фюртская община отправила к королю де­путацию с восторженным благодарственным адресом, — та самая община, которая в 1848 г. требовала решения еврейского вопроса «одним росчерком пера» ... Мечту об осуществлении политичес­ких прав пришлось отложить до лучших времен. Они наступили только после франко-прусской войны 1870 года, в силу акта при­соединения Южной Германии к общегерманскому имперскому со­юзу. Одновременно с Баварией завершилась борьба за право в Баде­не. Здесь евреи находились в юридически ненормальном положении: обладая по конституции всеми правами «штаатсбюргер», они еще были лишены элементарных прав «гемейндебюргер» и не могли по­селиться в том или другом месте без особого разрешения местных властей. В 1862 г. либеральное министерство Ламея внесло в законо­дательные палаты проект отмены последних ограничений для евреев и, несмотря на поток юдофобских петиций, провело его с большим успехом (в нижней палате единогласно). Таким же путем было окон­чательно санкционировано равноправие и в Вюртемберге (1864). Оба южных государства вступили в общеимперский союз, после войны 1870 года, уже с эмансипированными евреями.

Объединенная Германия освободила евреев, но и евреи, в свою очередь, немало содействовали свободе и единству Германии. Бор­цы 1848-го и следующих годов, еврейские парламентарии Риссер, Лас­кер и Бамбергер были также горячими поборниками единой Гер­мании[40]. Немало евреев пало в двух войнах, австро-прусской и франко-прусской, подготовивших создание Германской империи. После этих побед наступил момент, когда торжество действитель­ного, а не бумажного равноправия казалось обеспеченным. В праз­днично настроенной Германии как будто совершенно исчез при­зрак еврейского вопроса. Когда правительство Бисмарка затеяло во имя «культуры» войну с католицизмом и властью космополи­тического Рима (Kulturkampf 1872—1873 гг.), евреи еще не знали, что через несколько лет во имя «германской культуры» будет объявлен бой еврейству, многим ради этой культуры пожертвовавшему... То было время, когда евреи проникли во все классы немецкого обще­ства, во все области хозяйственной жизни. Многие увлекались тою горячкою «грюндерства» и широкой индустрии, которая охватила Германию после получения миллиардов французской контрибуции. В многочисленных акционерных обществах, занимавшихся построй­кою железных дорог, устройством фабрик и заводов и созиданием гигантских торговых домов, еврейский капитал играл очень большую роль. Еврейский интеллект бросался в глаза в области свободных про­фессий и в тех государственных учреждениях, куда евреи допускались.