Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2

Вскоре Вей, побуждаемый не только миссионерскими, но и филантропическими стремлениями, предпринял большую политическую акцию с целью улучшения положения евреев в России и в других государствах, вошедших в состав Священного союза. Когда монархи и дипломаты этих государств собрались на Аахенском конгрессе (осенью 1818 г.), Вей представил Александру I «Записку о положении евреев» (Memoire sur 1’etat des Israelites), в которой убеждал русского царя эмансипировать евреев в своем государстве и воздействовать в этом смысле также на прусского и австрийского монархов. «Во время моего продолжительного путешествия по землям Польши для собирания сведений о положении евреев, — писал Вей, — я убедился, что Провидение не напрасно поставило столько десятков тысяч евреев под опеку трех христианских монархов: это совершилось во исполнение обетований, данных патриархам». Чтобы евреи стали чадами Христа, надо обращаться с ними как с детьми, как с равными членами гражданского общества. Пленный Израиль должен быть освобожден материально, прежде чем освободиться духовно. И Вей просит русского царя показать в этом направлении пример, который «повлияет на весь мир». Записка Вея была пере­дана Александром своему министру иностранных дел Нессельроде для обсуждения на конгрессе. 21 ноября 1818 г. в заседании мини­стров-уполномоченных пяти государств — России, Австрии, Прус­сии, Англии и Франции — эта записка рассматривалась в связи с проектом общей «реформы гражданского и политического законо­дательства по отношению к евреям». Но совещание министров, в осо­бенности «трех христианских монархий» Священного союза, не же­лало сделать этот внутренний вопрос каждого отдельного государ­ства предметом международного обсуждения, и поэтому оно приня­ло ни к чему не обязывающую резолюцию о необходимости разре­шения проблемы, «которая должна одинаково интересовать государ­ственного мужа и друга человечества», после чего члены конгресса разъехались по домам и продолжали решать еврейский вопрос каж­дый по своему, в духе господствовавшей реакции.

Продолжалась домашняя политика и в России. Царь, благо­склонно выслушавший за границей слова Вея о необходимости эман­сипации евреев, оставил у себя дома все по-старому, надеясь на час­тичное разрешение еврейского вопроса несбыточным путем — при помощи «Общества израильских христиан». Несмотря на то что в течение трех лет на торжественный призыв указа 1817 года не от­кликнулась ни одна группа выкрестов — просто потому, что таких групп не было, а были только единичные случаи крещения, — пра­вительство отвело в 1820 г. большой участок земли в Екатеринославской губернии для будущей колонии «израильских христиан» и на­значило для заведования ею особого «попечителя». Но вот шли годы: ждала поселенцев свободная земля, ждал опекаемых сидевший без дела чиновник-попечитель, а подходящие поселенцы не являлись. В 1823 г. какая-то самозваная группа «израильских христиан» из 37 се­мей в Одессе изъявила желание получить землю и всяческие льго­ты, но после наведения о них справок через канцелярию Новорос­сийского генерал-губернатора оказалось, что кандидаты на казен­ный пирог не обладают свидетельствами о крещении и даже вида­ми на жительство; авантюристам было отказано в ходатайстве. Поняв наконец несообразность всей этой миссионерской затеи, князь Голицын предложил Александру I в 1824 г. закрыть мифи­ческое «Общество израильских христиан» с его петербургским «Комитетом опекунства», но царь не хотел официально ликвидиро­вать дело, столь торжественно возвещенное, и общество без членов с опекунством без опекаемых продолжало числиться в списках пра­вительственных учреждений вплоть до 1833 года. В этом году Нико­лай I коротким указом уничтожил канцелярский призрак, именовав­шийся «Комитетом опекунства израильских христиан». В распоря­жении этого монарха были уже иные, вовсе не призрачные средства обращения евреев в православие: солдатская казарма и институт кан­тонистов.