Новейшая история еврейского народа от французской революции до наших дней. Том III. Эпоха антисемитской реакции и национального движения (1881-1914) с эпилогом (1914-1938)

Гнев, кипевший в тысячах еврейских душ, вооружил руку сла­бого юноши, студента швейцарского университета Давида Франк­фуртера, который в начале февраля 1936 г. убил гитлеровского аген­та в Давосе, Густлофа. Невольный террорист объявил на допросе, что он хотел этим демонстрировать протест еврейства против гнус­ного издевательства над ним в Германии. Боялись ужасной мести со стороны германского правительства, но приближалась Всемирная олимпиада в Берлине, и власти «третьей империи» имели основание опасаться, что в случае новой расправы над евреями Олимпиада бу­дет многими иностранцами бойкотироваться. Месть отсрочили, но швейцарское правительство было предупреждено, что Гитлер ждет жестокой кары за убийство его агента. Под этим давлением канто­нальный суд в Хуре приговорил к 18 годам каторги юношу, который шел на акт террора как на жертву (декабрь 1936 г.). В том же году буквально принес себя в жертву другой еврей, который не мог пере­нести равнодушие мира к мученичеству братьев в Германии. 2 июля 1936 г. в Женеве, в зале заседаний Лиги Наций, во время обсуждения политических вопросов, раздался выстрел в ложе журналистов: заст­релился Стефан Люкс (Lux), эмигрировавший из Германии журна­лист; в портфеле самоубийцы нашли несколько писем, из которых одно было адресовано английскому министру иностранных дел Иде­ну, представителю Великобритании в Лиге Наций. То был крик ис­терзанного сердца: почему правительства молчат, когда на их глазах совершается перманентное преступление, издевательство над сотня­ми тысяч культурных людей? Жертвенный акт Люкса был символом: за невозможностью бороться с врагами человек принес в жертву са­мого себя перед ареопагом правителей, который должен был бы оли­цетворять мировую совесть.

Но совесть лучшей части человечества оказалась бессильною против бессовестности худшей его части, враждебной к пацифистс­ким идеалам Лиги Наций. В той самой сессии Лиги в Женеве, где раздался выстрел Люкса, обсуждался жгучий вопрос об отмене санк­ций против Италии за ее нападение на Абиссинию, и Союз народов, поклявшихся не нападать друг на друга, должен был признать свое бессилие против члена, нарушившего эту клятву. В этот момент пе­ред Европою впервые предстала опасность двух коалиций: фашистс­кой итало-германской против демократической англо-французской, что неминуемо должно было привести к новой мировой войне. Для положения евреев в Германии эта перспектива оказалась фатальной: чувствуя поддержку со стороны Муссолини, германские нацисты могли смелее вести свою политику истребления евреев. Они не до­вольствовались этой работой у себя дома, но растянули сеть этой пропаганды по всему свету. Как московское правительство создало Коммунистический Интернационал, Коминтерн, так берлинское пра­вительство организовало национал-социалистический интернацио­нал, Нацинтерн, но делало это тайно, через своих многочисленных агентов во всех частях света.

Экономическое разорение евреев в Германии шло быстрыми шагами. Систематический бойкот еврейской торговли, возведенный чуть ли не в закон (за покупку товаров в еврейской лавке чиновники часто увольнялись со службы), заставлял владельцев предприятий, особенно в провинции, продавать их за гроши арийцам; газеты то и дело с торжеством извещали, что такие-то крупные предприятия «пе­решли в арийские руки». Разоренные купцы бежали из малых городов в Берлин и другие крупные центры и ложились бременем на благотво­рительность местных общин. Оставался один путь спасения от разо­рения и террора: бегство за границу. Оно началось с первого дня при­хода Гитлера к власти и продолжалось непрерывно. За четыре года (1933-1936) из Германии эмигрировало 110 000 евреев; 1937 год довел эту цифру приблизительно до 130 000, так что за пять лет покинуло Германию около четверти ее еврейского населения. Треть всей эмиг­рантской массы устроилась в Палестине, остальные рассеяны по Ев­ропе и Америке. Но и эмигрантов не выпускали из Германии без пред­варительной экспроприации, хотя и частичной: в пользу государства конфисковывалась у состоятельных людей приблизительно треть их капиталов на покрытие податного дефицита. Десятки тысяч непристроенных эмигрантов бродят еще по свету, и назначенная Лигой На­ций комиссия помощи беженцам не может справиться с их ужасной нуждой.