Новелла ГДР. 70-е годы

Генрих Глорс уже довольно давно чувствовал себя подавленным. И мало-помалу он понял, что переживает кризис. Он был честен с собой. Из того факта, что от него все отвернулись, он мог сделать только один вывод: причину надо искать в самом себе. Возможно, ему, и правда, следует начать все сначала. Конечно, он должен освоить новую для него область навозной технологии. На теорию первичных чисел просто не останется времени.

Когда доктор Глорс покинул институт, сотрудников его группы перебросили на праксиметрию.

Вскоре в «Международном числографическом журнале» появилась третья работа Генриха Глорса — «Об едином представлении теории первичных и вторичных чисел в теории третичных чисел».

Прошло больше года, с тех пор как Глорс начал преподавать числографию в техникуме, и тут институт получил письмо из Университета имени Александра Николаевича Попова: «…мы поздравляем Вас с тем, что среди Ваших сотрудников находится такой талантливый ученый, как Генрих Глорс. Мы рады сообщить Вам, что Ученый совет университета постановил присудить Генриху Глорсу за его выдающиеся достижения по обоснованию теории мультиспециальных чисел степень почетного доктора».

Весь институт был ошеломлен. Здесь не осталось ни одного специалиста по теории первичных чисел, и потому никто не заметил, какую сенсацию произвели работы Глорса во всем мире.

После всестороннего обсуждения в техникум с конфиденциальной миссией поехал секретарь парторганизации. В институте тут же поняли, какая неприятная создалась для них ситуация. А через месяц в техникум отправилась официальная делегация во главе со Стариком, которая привезла Глорсу почетное предложение вернуться в институт.

Генрих Глорс был чрезвычайно тронут, но не мог его принять: он как раз обдумывал, как можно разрешить кризис в основах теории навозной технологии.

Перевод М. Жирмунской.

ФОЛЬКЕР БРАУН Незаслуженное счастье Карраша

© Buchverlag Der Morgen, 1973.

Из всех разновидностей счастья обладание деньгами казалось ему самым несбыточным и даже ничтожным. Но теперь, когда карманы были туго набиты банкнотами, он с уверенным видом шагал прямо через газон к конюшням и швырял деньгами на фаворитов, насаживая стомарковые купюры на навозные вилы и не боясь при этом уколоться. Звали его Карл Карраш, и, глядя на него, любителю обобщений пришлось бы сделать досадный вывод: в этой стране трудна ноша счастья для того, кто его не заслужил.

В нашей истории есть одно темное пятно — в этой стране нелегко заработать 70 тысяч марок на бегах. И сразу же нужна оговорка — любой другой на месте Карраша знал бы, как ими распорядиться. Карраш же, будучи совершенно нормальным бюргером, хотел стать счастливее, причем ровно настолько, насколько он стал богаче, и настроился весьма благодушно, не имея никаких особых заслуг перед обществом. Набив деньгами карманы, он вдруг забыл все, что полагается знать о жизни, он стал, как уже было сказано, исключением.

Он прошел из конюшен напрямик через поле к трибунам, слегка кивнув Дуффу Шербнеру и Курту Шлаку. В Лукулловом заезде произошло непредвиденное: первым после старта, не выдержав тяжелого галопа, сошел с дорожки Анекдот, за ним Чемпион, шедший рысью впереди. Кондор, на протяжении всей дистанции державшийся вровень с Чемпионом, шел грязно и был дисквалифицирован, и Унбольд, слабая лошадь, едва поравнявшись с Чемпионом, который сошел в самый решающий момент, без труда вырвался вперед и одержал бесспорную победу.

Карраш был уже в кассовом зале, оглашая стены криками восторга.

В доме номер 11 на Альбрехтштрассе он сложил деньги в бумажник, бумажник положил в комод, потом вынул из комода обратно и оставил на столе. Он размышлял. Решил купить машину. От дома до Унтер ден Линден будет всего шесть минут езды. У витрины автомагазина он задержался. Прогулялся туда и обратно. Вошел внутрь.

Когда приблизился продавец, Карраш показал на белый «вартбург».

— Вот эту!

— Что?! — Продавец отступил, сохраняя приветливость.

— Да, эту, — подтвердил Карраш.

— Тогда придется подождать, — сказал продавец, — но сначала встаньте на очередь. За цвет не ручаемся.

Карраш слушал.

— Вы можете взять «Москвич».

Карраш хотел белый «вартбург», а не серый «Москвич». Он улыбался.

Он вышел на улицу. Время у него было. У Дуффа Шербнера тоже. Они выпили в «Мелодии» пива, и притом немало. Шербнер должен был завтра сообщить на работе, что Карраш увольняется, но при случае заглянет. Шербнер танцевал с блондинкой. Правда, недостаточно пышнотелой, но все-таки обещающей нежность. А почему бы и нет! Деньги у него были. Карраш вышел с ней.

Он был не в ударе. Но деньги надо было тратить. Он решил действовать напролом, открыто демонстрируя свою платежеспособность. Женщина оторопела и при первой же попытке с его стороны отвесила хорошую оплеуху. Карраш не ожидал такого оборота, вызванного одним лишь упоминанием о деньгах, и сразу ретировался.