Новенькая на факультете боевых магов (СИ)

— Ладно бы ты только распространяла слухи обо мне и Фицрое, но подумать о том, что ты подставляешь и себя, не пробовала?

— Какие слухи? Какие подставы?

Ну что за святая простота!

— Ты рассказала Ионе и Бонни о том, что мы с Фицроем якобы целовались? Это неправда. Потому что мы друг друга на дух не переносим — это раз. А во-вторых, было темно и тебе могло показаться всё что угодно.

— У тебя самой какой коэффициент интеллекта? — рассердилась Эффи. — За прогулки по территории академии после отбоя полагается штраф и два наряда вне очереди. И я никогда не стану так подставляться, хоть вы там режьте друг друга!

Ой, знаю я таких «душечек». «Ни один парень нас никогда не рассорит, — обожают говорить они. — Я люблю людей, люди любят меня». И всё в таком духе. Была у нас в Хендфорде такая одна. А потом подло отбила у Рейны Пэрри Истлейка и женила его на себе.

Однако поразило меня вовсе не сходство характеров, и вся бурлившая в крови магия вдруг осела толстым слоем пепла.

— Погоди, но… Не Брайс же обо мне сплетничает! Я знаю его десять лет, мы вместе росли и поступали в Хендфорд.

— Знаешь, что?

— Ну?

— Сплетни распускают сами боевые маги. Некто — не буду называть имён — говорит, что вы обжимались вчера в столовке у всех на виду. Я ничего не имею против, у нас всё давно в прошлом, так что не советую впутывать в ваши разборки меня, усекла?

— Да не обжимались мы! — возмутилась я. — Я треснула его пару раз, но он сам меня довёл!

— Повторяю: делай с ним всё, что хочешь. Мне плевать, любовь там у вас или война. А сейчас извини, мне некогда.

И Эффи демонстративно отвернулась к зеркалу, вытирая ватным тампоном потёкшую тушь.

А я тряхнула головой и в совершенно расстроенных чувствах отправилась искать двести шестую аудиторию.

Брайс нагнал меня на лестнице.

— Ты выглядишь ещё более взбудораженной, чем до разговора с Эффи, — констатировал друг. — Что случилось?

— Эффи утверждает, что слухи распространяет кто-то из своих — из тех, кто был вчера в столовке.

— Там был весь четвёртый курс боевых магов. Человек тридцать, может, больше.

— Отлично. И что же мне делать?

— Да ничего. Погалдят и перестанут, когда увидят, что между вами ничего нет.

— Тебе легко говорить, потому что ты парень.

— Одуванчик, ну серьёзно, ничего страшного не произошло. В конце концов, тебя же не с ректором застукали!

Брайс рассмеялся собственной шутке, а мне было совсем не до смеха. Потому что я понимала: совсем скоро мне придётся расплатиться за билет до Ла Риоры и цена будет очень высокой.

В аудитории уже собрался почти весь выпускной курс боевиков, кроме четырёх командиров. Свободных мест оставалось совсем немного и пришлось сесть с Брайсом врозь. И хотя многие парни зазывали под своё крыло, я выбрала место рядом с Карсоном в среднем ряду, а Брайс полез на «галёрку».

— Откуда такая красавица? — обернулся сидевший впереди парень. Симпатичный. Судя по цвету повязки на рукаве, из «Хамелеона». Не припомню, чтобы видела его вчера в столовке.

— Из Хендфорда, — ответила я.

— И много вас там таких?

— Каких?

— Красивых.

— Тебе бы попрактиковаться в искусстве заводить знакомства с противоположным полом, но в роли учительницы я выступать не собираюсь.

Сидевший рядом Карсон хмыкнул, а парень покраснел от гнева, но, к счастью, не успел придумать колкий ответ, так как в аудиторию ввалился низенький и крепенький, как пень тысячелетнего дуба, мужчина. Придвинул к кафедре трёхступенчатую лестничку и, взобравшись на неё, обвёл аудиторию сканирующим взглядом. Последние шепотки на «галёрке» смолкли.

— Кто ещё меня не знает, профессор Прингл к вашим услугам, — представился он, — я веду у боевых магов начертательную магию, артефакторику и магическую психологию.

Исторически сложилось так, что на всех четырёх континентах сохранился язык, на котором в старину общались жители Родании. Когда мы с Брайсом только-только приехали на Фелилью, нас удивляли особенности местного диалекта и особенно акцент. Там все разговаривали манерно и свысока, словно делали нам одолжение. Поначалу мы обижались, но затем перестали его замечать, а когда спустя год я приехала на летние каникулы домой, тётя с братом дружно заявили, что я разговариваю «как чистокровная аристократка с холопами».

Так вот. Профессор Прингл говорил не то что с явным фелильским акцентом, а с преувеличенным фелильским акцентом. Так, будто бы он тут всех презирает до седьмого колена. У коренных же ла риорцев произношение мягкое и певучее, но, правда, далеко не у всех. Манера речи миссис Кёртис и того же Фицроя разнится как огонь и вода.

Пока Прингл зачитывал своим невозможным акцентом цели и задачи курса, ко мне на парту прилетел свёрнутый в шарик лист бумаги. Принёсшая его магия блеснула зеленоватыми искорками и погасла. Значит, это дело рук землевика.

Чёрт меня дёрнул развернуть послание!

«Ты очень красивая. Познакомимся? — писал аноним. — После занятия жду тебя в рекреации на втором этаже».

Едва я дочитала последнее слово, как из-за кафедры послышалось презрительное: