Новенькая на факультете боевых магов (СИ)

— Уважаемые судьи и преподаватели, коллеги, друзья, мои многочисленные поклонники! — хорошо поставленным голосом вещала в микрофон Эффи. — Для меня огромная честь в очередной раз открывать самое, не побоюсь этого слова, значимое и красивое мероприятие в стенах Академии стихийной магии и обороны Ла Риоры! О да, благодарю за тёплый приём, мне очень приятно!.. А знаете, мне нравится эта традиция: золотой кубок который год не покидает стены академии, а корона королевы красоты — мою светлую симпатичную голову.

Шутку оценили жиденькими аплодисментами и Эффи продолжила речь, в витиеватых и будто вырванных из романа прошлого века фразах поведав о своей жизни, планах и мечтах.

— Так нечестно! Что она делает?! — возмутилась участница с номером два на запястье. Кажется, её звали Элианой. — Это же моя речь! Она украла её!

— Ничего подобного! — заступилась за подругу Бонни. — Эффи сочинила её сама.

— Да она стырила её слово в слово! — продолжала негодовать Элиана. — Ну же, девочки! Разве вы не помните, как я выходила с ней на финальный прогон?

Девушки разделились на два лагеря. Одни защищали Элиану, другие горой заступались за признанную королеву Балленхейда. Но в итоге презентация Элианы была испорчена — повторять сказанную Эффи речь она не стала, а заявление о плагиате, несмотря на обещание жюри во всём разобраться, дружно высмеял весь факультет военмеда.

Не обошлось и без других казусов. Так, перед самым выходом Бонни кто-то поставил стул ей на шлейф и одна из участниц, причём далеко не самая худенькая, на него уселась. Бонни же ничего этого не заметила и от дорогущего платья остались куцые лохмотья. Она расплакалась и отказалась выходить на сцену. В итоге на одну участницу стало меньше.

А когда выступала Анна Лаудер, представительница факультета связи и радиотехнического обеспечения и главная соперница Эффи, отвалилась часть декорации и с грохотом обрушилась на дощатую сцену, едва не задев конкурсантку. Возможно, фанера была плохо закреплена, однако Рамона и Амалия утверждали, будто это дело рук Эффи Хилтон.

Я же особо не волновалась до того момента, пока меня не вызвали на сцену. Оправив пышную юбку и подняв подбородок всем назло, я походкой от бедра прошлась по скрипучим подмосткам и остановилась перед микрофоном. Факультет боевых магов встретил меня бурными овациями. Софиты слепили глаза, но это не помешало мне отметить, что большой актовый зал заполнен под завязку. Все места заняты, зрители толпились в проходах, на подоконниках, теснились у края сцены и за задними рядами.

— И, наконец, наша последняя и самая неожиданная участница, — представил меня Пламфли, — Элла Фостер, представительница, как мы привыкли думать, чисто мужского коллектива боевых магов. Поддержим дебютантку!

Зал буквально взорвался аплодисментами, причём, кажется, поддерживал меня не только мой факультет. Приятно, не скрою. Улыбка помимо воли расплылась до ушей. Но стоило среди прочих заметить чёртового Фицроя, вальяжно развалившегося в кресле на одном из центральных рядов, как волнение скакнуло выше предела. Атмосфера, стараниями воздушников охлаждённая до комфортной температуры, мгновенно накалилась. Звуки стихли, превратившись в неясный гул. В переполненном зале остались словно мы одни. Я в прошлогоднем платье, которое шила для конкурса талантов в академии Хендфорда, в поношенных туфлях, с дешёвой косметикой на лице и тщательно заштукатуренными засосами на шее. И он — наглый, развязный, нисколько не стыдящийся багровых царапин, прочерчивающих кожу от левой щеки до уходящего под ворот рубашки надплечья. Он будто кичится ими! И ещё смеет утверждать, будто это я больная на голову! «Если кто-то распускает слухи, будто переспал с тобой, — помнится, говорила Рейна, — не отрицай и не оправдывайся, а поверни ситуацию в свою пользу. Говори всем словно по секрету, что он носит трусы в цветочек или в самый ответственный момент воет как оперный певец».

— Мисс Фостер? — обратился ко мне Пламфли.

Кажется, от меня требовалось произнести приветственную речь и ответить на вопросы ведущего. Ничего сложного. Ничего, если бы не один наглющий тип в зале.

— Здравствуйте, мистер Пламфли, — проглотив застрявший в горле ком, произнесла я, — здравствуйте, уважаемые судьи, преподаватели и все-все-все, кто оказал нам, новеньким из Хендфорда, тёплый дружеский приём. Я очень рада здесь оказаться не столько потому, что Балленхейд считается лучшей академией Тройственного Союза, но и потому, что мне и моим друзьям посчастливилось выбраться из снежной холодной зимы в жаркое лето. Что может быть лучше, чем два лета подряд и самая крутая на Земле академия?

Шутку, придуманную наспех за несколько минут до выхода, приняли на удивление благосклонно, а парни-боевики свистели и топали ногами так отчаянно, будто перепутали конкурс красоты с матчем по стихийному баскетболу. Несмотря на то, что кто-то из судей поморщился и довольно громко заявил о непереносимости резких звуков, я воспрянула духом. Голос, поначалу сдавленный и дрожащий, постепенно выровнялся.