Новенькая на факультете боевых магов (СИ)

Оттеснив Нокса, Эркин и Фрейзер представили мне Рубио Васкеса — парня Рейны. На первый взгляд, он был таким же, как все ла риорцы — смуглым, высоким, широкоплечим и черноглазым, с орлиным носом и густыми ресницами. Его изюминкой оказалась крупная родинка на щеке и бархатный, как у оперного певца, голос. Он так искренне радовался возможности снова увидеть друзей и так крепко обнимал Рейну, что я от души порадовалась за обоих.

Но развести их всё равно предстояло по разным корпусам.

— А где Джед? Не встречает? Я увижу его только утром? — спрашивал по дороге Васкес.

— Утром увидишь всех, — кивнула я, не переставая думать о брошенном на кухне Фицрое и ощущая себя чуть ли не самым последним человеком на планете. И повернулась к подруге: — Вот это сюрприз! Даже не предупредила!

— Письмо не дошло? — округлила глаза Рейна. — Держу пари, оно прибыло вместе со мной на корабле. Наверное, завтра или послезавтра доставят. Вот умора! Я раньше письма прибыла!

Внезапно меня охватила мысль, что в письме Рейны могли быть новые засекреченные инструкции от вампира, и осторожно спросила:

— Мне никто не передавал писем?

— Ребята передавали пламенные приветы, — отозвалась подруга, — писем не передавал никто.

Что ж, ничего не поделаешь. Буду действовать как задумала.

Адская Дотти привлекла внимание приезжих. Никто из них, кроме Васкеса, который проучился здесь три с половиной года, никогда не видел гончих вживую. Правда, они подразнили её и посмеялись, как это делают дети у клетки с тигром, и вскоре потеряли к ней интерес.

— Ну, рассказывай, — с горящими глазами воскликнула Рейна, когда мы остались вдвоём в рекреации женского корпуса. В спальне отдыхали девушки из Гуаталайи и Калаорры и мы присели на диванчики, чтобы им не мешать. — Кто он? Ла риорец? Они все такие страстные, мама дорогая! И щедрые — вон, смотрю, серёжки у тебя краси-и-ивые!..

— Ты о чём? — Я старательно изображала непонимание, но, боюсь, меня выдавал не только румянец.

Естественно, от внимания Рейны не укрылись и мои искусанные губы, и следы на шее. Фицрой наверняка новых успел наставить, чтоб его!..

— О том самом, дорогая, — заулыбалась подруга. — Помнишь, я тебе желала влюбиться в самого страстного кадета? Как вижу, сбылось.

— Не в страстного, а в противного, — нехотя припомнила я, — и не мне влюбиться, а ему.

— Ну прости!

— Пластырь есть?

— Конечно.

Рейна достала из сумочки пару полос пластыря и аккуратно наклеила мне на шею. Зря я надеялась, что она сдержится и оставит без внимания две уже имеющиеся.

— Вот это страсти! Наша холодная Элла Фостер оттаяла, наконец, на южном солнышке и нашла себе парня?

Её всегда в первую очередь интересовали любовные отношения, а не учёба. Мне оставалось только вздохнуть и сказать:

— Да просто отрабатывали обмен частичками магии. Ничего больше.

— Ну-ну.

— У тебя всегда, когда ты с кем-то целуешься, крышу сносит от переизбытка чужой магии?

— Ого!.. В самый первый раз сносило. Потом нет. Привыкла, наверное, ощущения притупились.

— Понятно. Ну что ж, ты располагайся, а мне пора. Я сегодня дежурная, — и указала на повязку на рукаве.

— Как? Уже уходишь? — обиделась подруга. — Мы же не поговорили ещё!

— Завтра будет день. Занимай свободную кровать и высыпайся. Завтрак в семь. После общее построение, торжественное открытие зимних игр и конкурс интеллектуалов.

— Всегда мечтала поучаствовать в конкурсе интеллектуалов, — проворчала Рейна и чуть ли не впервые за эту ночь я была полностью с ней согласна.

Оставив Рейну обживаться на новом месте, я нервно поглядела на трофейные часы. Ровно два ночи. До моего звёздного часа осталось совсем чуть-чуть.

Только я спустилась с крыльца, ночной воздух пронзило жуткое рычание Дотти и вслед за ним — чей-то захлёбывающийся крик.

И, несмотря на гуляющие по коже мурашки и внутренний голос, вопивший: «Прячься скорее! Гончие на свободе!» — я помчалась на шум.

Фонари будто нарочно кто-то притушил. В полутьме мелькнула длинная тень. Лязгнула зубами. Да, я в курсе, что на гончих наши заклинания не действуют, и всё же чисто инстинктивно прочертила руны камней и огня. В ту сторону, куда метнулась гончая, со свистом посыпался град камней, а огненные шары осветили пространство.

Боги, лучше бы я этого не делала!..

Все ужасы прошлого вмиг обрели реальность. Гигантская гончая с окровавленной пастью и скалящимися зубами, убийственно медленно переставляя перевитые узловатыми венами ноги, шла прямо на меня. Обломанные рога выставлены вперёд, в глазах огонь плещется.

Всё-таки страх перед гончими никуда не ушёл. Я будто в неподвижную статую превратилась. Ничего не чувствую, кроме леденящего ужаса. Ни пошевелиться, ни слова вымолвить не способна. Даже вдохнуть не получается. Я отдаю себе отчёт, что случится в ближайшую минуту. К сожалению, на моих глазах это уже происходило не раз. Прости, Миррен, прости, тётя Эмили…

— Элла! — прохрипели в кустах. — Уходи! Эй, собачка! Дотти!.. Сюда, ко мне! Фью-фью!..

— Морган!.. — прошептала я.