Новенькая на факультете боевых магов (СИ)

Боги!.. Меня резко окатило стыдом за свои искусанные губы, а Пламфли будто нарочно смотрит прямо в глаза и ни на дюйм ниже, не желая меня смущать. Но я, не моргнув глазом, ответила:

— Конечно, сэр, всё будет сделано.

— Я могу доверить вам ключи от ворот?

— Кому как не королеве красоты, мистер Пламфли!..

— Действительно, — расплылся в улыбке он.

И вот — ключи от ворот у меня в руках. Фицрой обездвижен. По венам бурлит не магия, а настоящая сверхсила. Чуть бы больше её, наверное, не выдержала бы. И без того крышу сносит. Непросто всё-таки — носить в себе частички всех четырёх стихий. Что же случится, когда в одном человеке полноценно заживут все известные стихии?

Пошатываясь, вышла на воздух. Свежести в нём нет. Душно, жарко и пахнет подгнившим мясом, усыпанным специями.

Но только я подумала о том, что неплохо бы было вдохнуть чистого, слегка морозного даже воздуха, как с губ само сорвалось:

— Эсто реценсо!

Следующий вдох был куда приятнее. Интересно, насколько хватит сил? Не растеряю ли их до трёх ночи?

«Если что, — с ухмылкой сказала новая Элла, — наш дорогой Фицрой сидит себе спокойненько на кухонном полу».

Прежней Элле было бы жутко стыдно. Она была бы смущена, подавлена и взволнована в одно и то же время. И когда-нибудь потом, после того как схлынула первая волна эмоций… Нет-нет, прежняя Элла никогда бы по собственной инициативе не соблазнила своего командира.

Моргана и Алфи я нашла на той же скамейке. Как бы невзначай бросила, мол, командиру «Гидр» надоело ждать и он ушёл спать, и велела отыскать остальных.

Адская Дотти выла как-то испуганно и рвано, будто костью подавилась. Меня она больше не страшила. Я пыталась переварить произошедшее и успокоить бурлившие чувства. Вот не до них сейчас!

Но помимо воли я снова и снова мысленно возвращалась в ту комнату, где мы с Фицроем пили лимонад. Где целовались. Где он дрожал от лихорадки и возбуждения. Где я плыла от переполнявшей меня магии…

Позже наколдую себе потерю памяти. Возможно. Я ведь… не слишком разочарована?

К счастью, вскоре подтянулись зевающий Эркин, который наверняка дрых без задних ног где-то на лужайке, и двое парней из «Хамелеона» — Фрейзер и Глиссон.

— Встречаем гостей и сразу разводим по жилым корпусам, — сказала я, — после расходимся по спальням. Завтра рано вставать, нужно выспаться.

— Есть, мэм, — без всяких вопросов поддержал меня Эркин. Остальные приняли как должное.

Один только несносный Морган поинтересовался, где я умудрилась обжечь губы. Пришлось соврать, будто пила горячий кофе и что в столовке больше ничего не осталось. Морган заметно огорчился и побежал за водой в жилой корпус.

От нетерпения я ходила вперёд-назад и, погружаясь в тень, чтобы никому не пришло в голову спросить, откуда у меня часы Фицроя, доставала их из кармана и поглядывала на циферблат. С опозданием в четыре минуты автобус припарковался на площадке у замка Балленхейд. И первой оттуда выскочила Рейна Кавано. С визгом подлетела ко мне и обняла крепко-крепко, так, что мои глаза подозрительно увлажнились. Пока мы плакали друг у друга на плече, ребята бурно приветствовали своего бывшего однокурсника Рубио Васкеса. У автобуса топтались ещё несколько старых знакомых, были и незнакомцы из Блессингтона. Дыхание перехватило, когда я увидела приближающегося вразвалочку Ирвина Нокса, из-за которого, собственно, вся каша и заварилась.

ГЛАВА 14. Там, где бессильна магия, справятся обычные человеческие руки

— Элла Фостер, — раздражающе пафосным тоном произнёс Нокс. Отвратительный тембр голоса — это у них семейное. — Давно не виделись. Безумно рад встрече.

Он даже посмел руки для объятий раскрыть, негодяй! И ведь не нагрубишь, а то снова папеньке нажалуется, с него станется.

— Взаимно, — через силу ответила я. — Обниматься не будем — я тут на досуге заклятие лихорадки отрабатывала, — и добавила, глядя, как перекосилось личико Рейны: — Оно только на мужчин действует, тебе, дорогая, переживать не о чем.

— Я смотрю, ты здесь хорошо устроилась. Знак отличия получить успела. — Взгляд Нокса плотоядно переползал с левой груди на правую, там, где красовался золотой значок в виде короны. Поскольку настоящая корона мешала бегать по полосе препятствий и играть в баскетбол, мне выдали миниатюрную в виде брошки. — Корона? Что это значит? Королевская кобра? Или «Осторожно, единственная девчонка на мужском факультете»?

— Это значит, что я выиграла местный конкурс красоты, — с убийственным спокойствием ответила я.

— Вау! Элла! Поздравляю! Ты этого достойна! — порадовалась за меня Рейна. — Жаль, что в Хендфорде до такого не додумались, не то мы бы с тобой чередовались: один год я королева, другой — ты.

Одно из достоинств Рейны — стабильно высокая самооценка, которую не способна поколебать ни критика, ни сплетни, ни неудачи. Окажись она на моём месте, не стала бы изводить себя муками совести. Не знаю, как других, а меня это ужасно утомляет.