Новенькая на факультете боевых магов (СИ)

— Давай лучше тоже пройдёмся. Я, например, налево, ты направо.

— Да тебя и на минуту оставить нельзя, вечно в неприятности попадаешь.

— Самая большая моя неприятность — это ты, Фицрой. Отвянь, мне в туалет надо.

— Я тебя провожу и подожду снаружи.

Ну что за человек! Вот заманю его куда-нибудь подальше от любопытных глаз и нашлю временный паралич и глухоту со слепотой, чтоб под ногами не мешался.

В холле полумрак. Освещен только кубок четырёх стихий, стоящий на пьедестале. Наши шаги отдают гулким эхом. Тот факт, что вход в здание оказался не заперт, очень меня порадовал. Приятно, когда тебя ждут и готовы посодействовать в похищении реликвии.

Но Фицрой, как всегда, всё испортил:

— Когда-то кубок пытались похитить. И похитили, но единственный выход закрыли, а так как из крепости выбраться практически невозможно и префектура устроила обыск, кубок просто-напросто выбросили в окно. Позже его нашли в ручье с тигровыми пираньями.

— Кошмар какой!..

— После того случая магзащиту усилили и сменили сигнализацию.

— А похитителя нашли?

— То были студенты по обмену. Из Фелильи, кажется. Осуждены на двенадцать лет и лишены права на гражданство.

— Ну и зачем ты мне это рассказываешь?

— Предупреждаю.

— Ну и дурак. Думаешь, я здесь затем, чтобы украсть этот чёртов кубок?

— Думаю, ты здесь по другой причине.

Интересный парадокс. Фицрой частенько уличает меня во лжи, но, стоило мне сказать правду, как он мне не верит!

— Видишь нити? — спросил он.

— Какие нити? — не поняла я.

— Ясное дело, не видишь, потому что стихия у тебя только одна, и то… — он осёкся, но не нужно обладать телепатией, чтобы понять: он явно хотел сказать «хромая».

А я смолчала не потому, что мне нечего было сказать, а потому что я… увидела то, о чём он говорил. Вокруг пьедестала, на котором сиял кубок четырёх стихий, вились тусклые огненно-красные и зелёные линии. Вот это да!

— А что видишь ты? — поинтересовалась я.

— Чёткие синие и голубые плетения, овивающие пространство вокруг пьедестала.

— То есть красных и зелёных ты не видишь?

— Красные и зелёные — это огонь и земля. Понятно, что я вижу только свои. А те студенты обладали двумя врождёнными стихиями и им было нетрудно отключить магзащиту.

Спасибо всем существующим богам за то, что послали мне этой ночью Фицроя! Ничего он не испортил, наоборот, здорово помог. И ещё поможет.

В административном корпусе никого нет, только из-за приоткрытой двери приёмной выбивается неяркая полоса света и доносится крепкий запах кофе и сигарет. Секретарь Пламфли трудится день и ночь.

— Хочешь кофе? — вдруг спросил Фицрой. — На кухне не заперто, миссис Кёртис всегда оставляет для ночных дежурных печенье, лимонад и растворимый кофе.

— Не откажусь.

Чтобы не вызвать у Фицроя подозрений, захожу по дороге в уборную. Сейчас, в первом часу ночи, тихое пустое пространство с мигающей лампочкой под потолком выглядело странно и даже немного пугающе.

Я вглядывалась в зеркало и пыталась разглядеть там ту Эллу Фостер, какой была всегда. И пусть, не считая едва заметных теней под глазами и пылающих ярким румянцем щёк, внешность оставалась прежней, от уверенной в себе и полной смелых надежд девушки осталась лишь оболочка. Внутри она стала совсем другой.

— Как же ты был прав, Брайс, когда говорил, что на зло нужно отвечать отнюдь не добром, — сказала себе я. — Я сделаю это ради Миррена и тёти Эмили, фактически заменившей мне мать и отца.

Вторая часть фразы прозвучала неубедительно. От злости брызнув на своё отражение водой, я выключила кран и поспешила прочь.

Пока шла коридорами за Фицроем, пережила, наверное, с полдюжины жизней.

Первую, в которой родилась в Альверии и могла бы повторить участь отца с матерью.

Вторую, в которой я остаюсь с роднёй и кровавыми мозолями на руках зарабатываю на хлеб с сыром. В Тройственном Союзе, если ты не гражданин, на большее рассчитывать не приходится.

Третью, где я сдаюсь настырному Ноксу и остаюсь при штабе. Два-три года службы — и гражданство мне обеспечено, а может, и намного быстрее.

Проживаю четвёртую, самую страшную, в которой папаша Нокс даёт ход своему заявлению и мой младший братик вместе с тётей Эмили вслед за мной объявляются персонами вне закона.

Пятую, где меня ловят вместе с похищенным кубком. Ну, здесь я хотя бы попыталась…

И, наконец, шестую, в которой я с блеском прохожу испытание и с меня снимают все обвинения. Я заканчиваю академию, поступаю на службу, попадаю в горячую точку, совершаю подвиг, получаю гражданство и признание и покупаю взлелеянный в мечтах домик для тёти и брата на берегу ласкового океана.