Новенькая на факультете боевых магов (СИ)

— Кадет Фостер, останьтесь на пару минут, — велел он.

Меня резко в холодный пот бросило. Острый комок впился в горло так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Вроде бы уличить меня не в чем, а всё равно стыдно и страшно.

— А вы поспешите, общее построение вот-вот начнётся, а вам ещё в парадную форму переодеваться, — нетерпеливо взмахнул рукой сержант Фултон, видя, что Фицрой остановился в дверях.

— Я подожду в коридоре, — бросил он.

Подождав, пока дверь закроется, ректор прочистил горло и произнёс:

— Вы же понимаете, Фостер, что отпечатки магии мы взяли с вас не для того, чтобы узнать, кто всё-таки выпустил гончую, хотя и для этого тоже.

— Понимаю, сэр, — кивнула я.

— Вы обещали секретарю Пламфли держать всё в тайне.

— Да, сэр, и слово своё сдержу.

— Этого мало. Мы не хотим подвергать вас лишнему магическому вмешательству и корректировать вам память, поэтому подготовили договор о неразглашении. Прочтите и подпишите.

Я пробежалась глазами по тексту. Ничего необычного. Меня обязуют не распространяться о событиях минувшей ночи под страхом уголовной ответственности. Конечно, я бы хотела посоветоваться с Брайсом или просто выговориться и услышать слова поддержки, и всё же договор в разы лучше, чем сдерживающий магию браслет.

Я поставила свою размашистую подпись и молча протянула Косгроуву бумагу.

— Если вспомните что-то важное, сообщите мне или любому присутствующему в этом кабинете, — сказал ректор, имея в виду Прингла, Фултона и Пламфли, — в любое время суток.

— Не стесняйтесь, — зачем-то добавил Прингл.

— Мне нечего вспоминать, я всё сказала, — отрезала я. — Я могу идти?

— Идите.

В коридоре меня ждал не только Фицрой. Почти вся наша ночная компашка обсуждала инцидент с гончей.

— Что теперь будет с Дотти? — спрашивал Торрес.

— Возможно, усыпят, — пожал плечом Фицрой.

— Как она выбралась, кто знает? Клетку плохо закрыли? Кто её последним кормил? — посыпались вопросы, но ответов, понятное дело, не имелось ни у кого.

— Нужно навестить Моргана, — решил Фицрой и все его поддержали.

— А тряпке Алфи так и надо. Мало ему отчисления, его посадить надо! — кипятился Фрейзер. — Нет, запереть в клетке с гончей!

— Устроим ему тёмную, пока не уехал, — потёр руки Торрес.

— Элла, сильно испугалась? — Эркин обнял меня за плечо, но я выбралась из захвата, уловив при этом взгляд Фицроя — хищный, собственнический.

— Нет, не очень, — храбро ответила я, — в Альверии мы имели дело с молодыми гончими и, как видите, я жива и вполне здорова. Дотти по сравнению с ними медлительная старушка. Но мне жаль Моргана. Как соберётесь к нему, зовите и меня.

Переговариваясь и строя планы, мы вышли в холл. На прежнем месте ярче прежнего сверкал кубок. Не тот, другой. Когда я среди ночи ворвалась в кабинет Пламфли с известием о пропаже кубка, он на эмоциях рассказал, что после того случая с похищением изготовили копию. Правда, мне не сказали, копия ли теперь стояла на пьедестале или оригинал, внешне их совсем не различить. Но тот факт, что там вообще что-то сверкало, вселял в меня настоящий ужас, потому что ничего там сверкать не должно. После общего построения и торжественного открытия игр вампир с папашей Ноксом, обнаружив кубок на месте, понесут заявление в префектуру, меня обвинят в намеренном причинении вреда здоровью Ноксу-младшему и посадят в тюрьму. Понятное дело, я буду умолять дать мне шанс и поклянусь найти настоящего похитителя, но поверят ли мне снова?..

Только семь тридцать утра, а новость о подвиге Фицроя уже прогремела на всю академию. Преподаватели приветствовали его, выделяя из толпы. Парни поздравляли и пожимали руку, девушки визжали и обнимали, какая-то блондинка предложила себя. Я бросилась бегом, лишь бы не услышать положительный ответ. В том, что он будет именно таковым, я не сомневалась.

А вообще, мне всё равно, с кем он там магией обменивается. Просто мне переодеться нужно, да поскорее.

По дороге в корпус среди прочих мне попался Карсон. Одет в новенький парадный мундир, а под глазом фингал расплывается. Увидев меня, отшагнул на газон, давая дорогу, и пробормотал что-то вроде: «Нон синт куи», — что означает «меня не видно».

Нервы совсем ни к чёрту. Ворвавшись в раздевалку, я пнула ни в чём не повинную скамейку. Хлопнула дверцей так сильно, что слетела петля, а с верхней полки свалилась какая-то коробочка.

Я наклонилась. Ах, это же та самая, в которой чёртов Фицрой прислал мне серьги. Выброшу их к Дотти в клетку или в унитаз смою, там им самое место.

Открыла с тем, чтобы забрать свои старенькие серёжки из нержавеющей стали, которые временно хранились в коробке, стоившей раз в сто больше, чем её содержимое. И вдруг застыла, сражённая воспоминанием.