Новгородские былины

50. Садко выходит на кораблях во сине море. Печатается по тексту сб.: Листопадов, № 37. Записано А. М. Листопадовым в начале 1900-х годов в ст-це Нижне-Кундрюческой в нижнем течении Северского Донца. В песне отразилась одна из казачьих вариаций традиционного соединения второго и третьего сюжетов былины. Примечательна концовка песни (ст. 8—11). Певцы уже ничего не знали о роли водяного в этом сюжете. Остановка корабля в море воспринята ими как естественное явление во время штиля. Отсюда возник и ободряющий призыв Садкова к товарищам грести и надеяться на свои силы.

51. Садко. Печатается по тексту сб.: Тумилевич, № 11. Записано Ф. В. Тумилевичем в 1940 г. от Татьяны Ивановны Капустиной, 1849 г. рожд., на хуторе Ново-Некрасовском Приморско-Ахтарского р-на Краснодарского края. Т. И. Капустина родилась в Турции и в 1912 г. вместе с первой группой казаков-некрасовцев вернулась на родину.

В начале XVIII в., после подавления восстания под руководством Кондрата Булавина, часть повстанцев, донских казаков и крестьян, во главе с Игнатом Некрасовым, не желая покориться царским властям, ушла на Кубань, а затем и в Турцию. Там они жили обособленной общиной на озере Майнос, в 30 км от побережья Мраморного моря. Фольклор казаков-некрасовцев поэтому представляет интерес как контрольный материал для сравнения с общерусской и донской фольклорной традицией. Былинные сюжеты в их среде записывались исключительно в виде хоровых песен, лиро-эпических или вовсе лирических, причем исполнители, как правило, ограничивались пением лишь начальной части сюжетов и стремились оформить их как законченное целое. Записи от казаков-некрасовцев, таким образом, свидетельствуют о том, что процесс распада повествования и лиризации эпических песен на Дону (а может быть, и шире — на Волге, в южнорусских районах) начался, наверное, уже в начале XVIII в.

В этом плане песня Т. И. Капустиной о Садке не представляет исключения. Ее лирическое начало (ст. 1—6), видимо, заменило рассуждения об отсутствии «талана» У молодца (ср. № 47). Похвальба Садка скупить все товары тут снята: он сразу нагружает корабли и отплывает в море. Обращение Садка к молодежи, вероятно, создано в самой некрасовской среде. Текст Т. И. Капустиной — поздняя эволюционная ступень донских вариантов песни о Садке.

52. Садко на море кается. Печатается по тексту сб.: Листопадов, № 39. Записано А. М. Листопадовым на рубеже XIX—XX вв. в ст-це Екатерининской в нижнем течении Северского Донца.

Первая часть текста (ст. 1—9) представляет собой фрагмент песен типа «Разин остается один (Предсмертное завещание молодца)» или «Три дороги молодцу за рекой», довольно популярных среди казаков. Ею заменен зачин песни о похвальбе Садкова и скупке им товаров.

Во второй части текста события на море описаны как кораблекрушение. И здесь мы сталкиваемся с влиянием украинской думы «Буря на Черном море»[144]. В отличие от украинских текстов, где покаяние в грехах двух братьев, спасшихся во время кораблекрушения, обосновано их желанием, чтобы море прибило их к берегу, в екатерининском варианте наблюдается нелогичность покаяния Садкова. Кажется, что он кается уже после того, как спасся. На самом деле нелогичность — следствие недосказанности того, что мы знаем по украинской думе. Казаки не объяснили, почему Садкову понадобилось каяться в грехах. Вот в этой нелогичности или недосказанности мы и усматриваем доказательство влияния украинской думы. Казаки, как представляется, довольно механически отнеслись к заимствованию, призванному компенсировать забываемое ими содержание песни о Садкове.