Новгородские былины

49. Садко на океан-море. Печатается по тексту сб.: Листопадов, № 38. Записано А. М. Листопадовым в начале 1900-х годов в станице Кумша́цкой на Дону.

Самое крупное собрание песен донских казаков принадлежит А. М. Листопадову. Песни из его сборников, как он сам признавал, «подверглись почти все большей или меньшей переработке»[140] с его собственной стороны, что, с научной точки зрения, превращает тексты в их противоположность — в фальсификации. Масштабы этой переработки в большинстве случаев не определены и, быть может, уже не будут определены. Поэтому фольклористы весьма сдержанно относятся к текстам А. М. Листопадова и избегают ими пользоваться.

Тем не менее мы все же решились привлечь песни о Садке из собрания А. М. Листопадова. Они, конечно, — правленые, о чем свидетельствуют указания собирателя на несколько дат записи одного и того же текста, а между тем любой фольклорист знает, что народную песню нельзя записать слово в слово с интервалом в несколько лет даже у одного певца. Они — слишком правильные для народного исполнительства. Но мы не заметили в них домыслов, выходящих за пределы фольклорной традиции. Это значит, что А. М. Листопадов обращался с песнями сравнительно сдержанно. Судя по известному нам его опыту обработки песни «Бой Алеши Поповича со Змеем Горыничем» (единственного текста, который он опубликовал трижды и каждый раз с изменениями), А. М. Листопадов, наверное, многократно переставлял слова, чтобы добиться математически точного мелодического и текстового стиха. Он, возможно, сводил в один текст фрагменты, записанные от разных лиц, и активно пользовался текстом из сборника А. Савельева.

В частности, кумшацкий текст А. М. Листопадова в первой своей части (ст. 1—15) очень близок к варианту из сборника А. Савельева, хотя по месту записи он отделен от савельевского значительным расстоянием. Сомнительно, чтобы на таком расстоянии бытовали слишком сходные и независимые друг от друга тексты. Скорее всего А. М. Листопадов переработал савельевский вариант.

Как отметил собиратель, вместо Царь-града в станице Кумшацкой иногда вставляют упоминание Петербурга.

Последние два стиха строфы 19 и первый стих строфы 20 в Кумшацкой поют и по-другому:

Ой да не сругался ли кто,
Братцы, скверно, ма..., скверно, матерно?
20 Ай, скверно, матерно...

Кумшацкий вариант своей заключительной частью (ст. 19—22) перекликается с украинской думой об Алексии Поповиче[141]. Общеизвестно, что казаки Дона, Запорожской Сечи и Слободской Украины общались между собой. Однако кто из них на кого повлиял в отношении сравниваемых текстов, сказать трудно. Речь Садкова о грехах могла появиться не без участия А. М. Листопадова, с привлечением савельевского текста. Само описание грехов как в кумшацком варианте, так и в текстах украинской думы, является поздней вариацией старинного общеславянского типического места[142]. Сами описания грехов в сравниваемых текстах не вполне совпадают.

Украинская дума, впрочем, более красочно описывает грехи Алексия Поповича. В ней, за исключением созвучной темы греховности героя, ничто не напоминает о былине «Садко». В былине корабли, даже несмотря на бурю или попутный ветер, останавливаются волшебной силой, застывают на месте — в думе буря беспощадно разбрасывает корабли во все стороны и грозит их потопить. В былине Садко вынужден спускаться в море — в думе Алексий Попович сам требует, чтобы его с завязанными глазами и с камнем на шее кинули в море, дабы оно утихомирилось. В былине Садко спускается в подводное царство — лишь в редких вариантах думы казаки, щадя Алексия Поповича, отрубают у него мизинец и бросают в море: пожрав «христианскую кровь», море успокаивается[143]. В большинстве же вариантов думы море тотчас успокаивается после покаяния грешника. Украинская дума более всего напоминает известный по западноевропейским и средиземноморским фольклорным произведениям христианизированный сюжет «Умиротворение моря» (АТ 973) и, пожалуй, является его разновидностью. Старые исследователи обычно смешивали сюжет былины о Садке (АТ 677 *) как со сказочным сюжетом «В подводном царстве» (АТ 677), так и с сюжетом «Умиротворение моря». Им эти сюжеты казались одинаковыми и в эволюционном отношении. На самом деле былина старше думы, и лишь в кумшацком ее варианте, эволюционно очень позднем, обнаруживается сходство с думой.