Новгородские былины

Мотивом рыбьей чешуи, превращающейся в серебро, она перекликается только с вариантом былины «Садко» из сборника Кирши Данилова (см. выше, № 31), где выловленная героем рыба превращается в амбаре в золото и серебро, в зависимости от цвета чешуи пойманной рыбы. Видимо, в связи с такими ассоциациями (серебро чешуи и серебро-металл) возник рыбацкий обычай перед ловлей бросать в воду серебряную монетку в надежде на то, что водяной, приняв приношение, пригонит в ответ рыбу. Этот обычай спорадически отмечался в разных районах страны, включая Север.

Из былички, впрочем, неясно, кто был «человек», таскавший чешую из воды в лодку. Если под ним подразумевался водяной, то здесь следует отметить нелогичность или недоговоренность, так как в тексте не раскрыто, зачем водяному понадобилось нагружать лодку.

3. [Парень у водяного]. Печатается по тексту сб.: Садовников, № 68 е. Записано до 1883 г. в г. Симбирске. Быличка примечательна тем же дуализмом, что и былина о Садке. Язычник и христианин здесь так же прочно слиты в сознании рассказчика и в поступках героя былички, причем христианство тоже отождествляется с родным земным миром. Тут водяной, возмущенный христианским поступком парня, поступает столь же решительно, как и в некоторых вариантах былины (см. выше, № 46).

Долгий срок пребывания под водой, кажущийся самому герою очень коротким, — это частый мотив различных рассказов (сказок, легенд), о пребывании земного человека в ином мире (обычно подземном или небесном).

4. Мужик и водяной. Печатается по тексту сб.: Смирнов. РГО, т. II, № 280. Записано учеником Уткинского училища в 1887 г. в Екатеринбургском у. Пермской губ. Основной сюжет сказки — «Три добрых совета» (Андреев, № 910 В), вставной сюжет — «В подводном царстве» (Андреев, № 677).

Публикуемый текст по своему характеру наиболее близок к эстонскому варианту «Мудрая королевна»[146], в котором главный герой Нестор продает вытканные женой одеяла одному и тому же старичку — каждый раз за «мудрое слово», что вполне соответствует всем известным вариантам восточных славян и их соседей, и именно с тем же старичком Нестор встречается под водой, когда корабль застрял на камнях: старичок снимает корабль с камней. Вот этим моментом повествования сближаются только эстонский текст и русская сказка с Урала. Достаточно назвать старичка водяным, и все изменения в русской сказке по сравнению с эстонской окажутся обусловленными этой подстановкой. Русская сказка с Урала, как представляется, эволюционно и генетически связана с предшествующими текстами типа эстонского. Это, конечно, не означает, что на Урал была занесена именно эстонская сказка. Между текстами типа эстонского и русского с Урала могла существовать цепь передатчиков сказки, у них мог быть и некий общий источник, не обязательно эстонский.

Активная роль водяного с самого начала сказки — особенность публикуемого текста. Благодаря ей сложилась композиция, первыми двумя частями похожая на композицию некоторых олонецких вариантов былины «Садко» (№ 27—30). Эту сказку можно назвать антитезой былины, созданную, однако, независимо от нее.

Характерен тут и дар водяного — камешек, «серый и невзрачный, как булыжник», оказавшийся затем редким алмазом «в скорлупе». Такое представление о даре водяного вполне согласуется с верованиями о двойственной природе предметов иного мира (см. выше, прим. к № 30 и др.).

Различные версии сказки «В подводном царстве» среди восточных славян записывали исключительно в виде вставного эпизода и чаще всего внутри сказки «Три добрых совета». Всего известно 29 вариантов, из них пять были записаны на Карельском берегу Белого моря (от Ко́лежмы и Ко́росозера до Ке́рети), по два варианта — в Петрозаводском у. и в Заонежье[147], на Терском берегу Белого моря, в Смоленской губ., в Екатеринбургском у. Пермской губ, по одному варианту — под Новгородом, в Белозерском у. Новгородской губ. на Пудоге и на Кенозере, в Грязовецком и Тотемском уездах Вологодской губ., в с. Верхняя Тойма в верхнем течении Северной Двины, в Усть-Цильме на средней Печоре, в Котельническом у. Вятской губ., в Уренском р-не Горьковской обл., в Зубцовском у. Тверской губ., в Ранненбургском у. Рязанской губ., в Воронеже, в с. Банное Изюмского у. Харьковской губ.

Библиография вариантов: Афанасьев, т. 3, № 332 (= Новиков, № 51, более точная публикация), 333; Драгоманов, с. 292—294; Иваницкий, № 626; Добровольский, с. 533—540 и 540—547; Ончуков СС, № 12, 85, 155; Едемский, с. 228—230; Зеленин. Вятск., № 5; Зеленин. Пермск., № 8; Соколовы, с. 99—101; Смирнов. РГО, т. II, № 280; Карнаухова, № 48; Коргуев, № 11, 59; Никифоров, № 40; Липец, 1950, с. 168—170 и 170—171; Балашов, № 150 и Опись, № 2; РНС КП, № 51 и Опись, № 492, 581; Королькова, с. 230—232; Сказкин, № 13; АКФ, колл. 7, ед. хр. 26; конспективная запись участницами экспедиции МГУ в 1961 г. в д. Спицино на Кенозере (Архангельская обл.).