Новгородские былины

На за́ставах там вопят:
— Ой еси, Василий, сын Буслаевич!
Почему ты идёшь, не привёртываешь,
Проезжей дорожецки не спрашиваешь?
470 — Да ведь я иду не с товарами,
А я иду со обетами,
Назад ворочусь — вам гостиничка принесу.
Идут оны по синю́ морю.
Синее морё произо́йдучись,
475 Усье реки Иордан казуетси,
Сороцински горы знаменуетси,
Чудны там кресты́ знаменуютси.
Потенула погода синемо́рская,
Рвёт-дерёт да тонки па́русы.
480 Стал Василий по носаду побегивать,
Стал па́руса сам поправливать,
А носад стоит на одном мести́.
Говорит Василий таково́ слово́.
— Ой еси, дружина хоробрая,
485 Удалы дородни добры молодци!
Берите щепы́ долгомерныя,
Щупайте вы во синё морё,
Мы на ко́шки стоим или на камени,
Не той ли луды́ на подводноей.
490 Брали щепы́ долгомерныя,
Щупали во синём мори,
Не на кошки стоят не на ка́мени,
А стоят-то они на морско́й воды́.
Говорит тут Василий таково́ слово́:
495 — Я иду не с товарами,
А я иду со обетами.
Костя-то Лостя Новоторщеник,
Правь ты под горы Сорочиньския,
Знать крестам сходить помолитися.
500 Стал Костя править, —
Носад побежал, как сокол полетел.
Спустили па́русы полотнены,
Приткнули притычины серебрены,
Сходни поклали концо́м на́ берег,
505 Пошли-то они на круто́й берег.
Идут-то на горы с ча́с поры́,
Идут-то на горы с другой поры́,
Идут-то на горы с третьей поры́, —
Не могут дойти до чудных крестов.
510 Говорит-то Василий таково́ слово́:
— Ой еси, дружина хоробрая,
Удалы дородни добры молодцы!
Идём мы на горы с час поры́,
Идём мы на горы с другой поры́,
515 Идём мы на горы с третей поры́,
А не можем дойти до чудны́х крестов.
Отселе крестам мы помолимся.
Да и все назад поворотимся.
Оттуда крестам богу помолилися,
520 Все назад поворотилися.
Стал по горам Вася похаживать,
Стал по горам Вася погуливать,
Да нашел голову́ костощёную,
Костощёну голову́ человеческу,
525 Стал голову́ Вася попинывать,
Лево́й ногой да в праву ногу́,
А правой ногой да во чисто́ полё,
Сам говорит да таково́ слово́:
— Кака ты лежишь, голова, русска иль неверна?
530 Русска лежишь — так прихороним тебя,
А неверна лежишь — то хоть пога́лимса.
Протащилась голова человеческа
Ру́сским язы́ком человечеським,
Громкой гово́рей богатырьской:
— Ты, Вася, меня не попинывай,
Ты, Василий, меня не пошевеливай,
Я ведь голова была не хуже тебя,
Тот же Василий, сын Хлебович
Из того же из Нового города,
540 Поехал рубить сорочи́ну злолукавую,
Та сорочи́на злолукавая
Заслышала побежку лошадиную,
Заслышала поездку богатырскую,
Подкопы копала глубокия,
545 Становила по́дрези железныя,
Затенула тенета́ми полотнеными,
Засыпа́ла хрещом мелким ка́меньем.
Меня первый-то подкоп меня бог пронёс,
Второй-то подкоп меня конь пронёс,
550 А на третьем-то подкопе конь обрю́шился.
Та сорочина злолукавая,
Она-то уж тут была,
Тут она меня и обневолила,
Свезали у меня руки белыя,
555 Сковали у меня ноги резвыя,
Стали приводить во свою́ веру,
Во свою́ ве́ру, сорочинскую.
Не пошел я в веру сорочинскую,
Отрубили у меня буйну го́лову,
560 Умею на горах лежать уже тридцеть лет,
Да всё про тебя, Вася, видится,
Да всё про тебя, Вася, грезится,
Да будешь лежать со мной во товарыщах.
Тут Василий с головой оспорывал:
565 — Ты сама говоришь или бес мутит?
— Я сама говорю, а не бес мутит,
И будешь лежать во товарыщах.