Новгородские былины

Вот мать на него осерчала, сделала ему корабль, набрала людей и отправила по́ морю; сказала ему, чтоб ехал он куды хочет и рукой вслед махнула. Василий Буславич приплыл на зеленые луга. Тут лежит морская пучина — вокруго́м глаза. Он вокруг нее похаживает, сапожком ее попинывает, а она ему и говорит: «Василий Буславич! Не пинай меня, и сам тут будешь». Вот после этого рабочие его расшутились меж собой и стали скакать через морскую пучину. Все перескочили, а он скакнул напоследке и задел ее только пальцем правой ноги, да тут и помер.

26. ВАСИЛИЙ БУСЛАЕВИЧ

Жил Буслай, жил и помер. Осталась у его жена беременна. Родила она сына. Этот сын рос не по годам, не по часам даже, по минутам значит. Матушка грамоты его выучила на разные науки. Этот сын ходит там в городе, грезит, ребят обиждяет, сил в ём играет. Не может сходить в город, чтоб там не напроказить. Матушке там приходят жаловаться, что ты там не отпускай сына в город, все ей поносят, смотрят, что вдова она.

Долго ли время он жил, стал он сильный, могучий. В одно время братчина там собралась, пива́ варили. Эта матушка евонна пошла на братчину, в складыню складываться, а ей там на братчине не принели, ей там и челом не бьют, как будто не почетна стала. Потом, значит, приходит к своёму сыну и рассказывает: «Вот меня на братчину не пускают, вы тут обиждяете детей боярских, а мне никто и челом не бьёт». Вот тогда его серце розгорелось: «Пойду, весь город разнесу на каменья, ничего не оставлю». Ну матушка стала его уговаривать, не спускат: «Не ходи, значит». Худо ли, нет, уговорила этот раз.

Тогда што же делать? Придумал дружину выбрать. Пива сварили, все там собрались, народ. У его были (вот как звали — не помню) Костя-Лостя, девка чернавка (и третий кто?), Потанюшка первый был. Палкой ударял. У него была палка. Если кто подходит к этому ведру и выпивает чару пива хмельного — и ударит палкой. Подходит Костя-Лостя. Он его ударил. Он и не шелохнулся. Подходит девка-чернавка. Он ее ударил — она и не шелохнулась.

(Кто ударяет, я не могу припомнить. Сам он ударяет — дружину по себе выбирает.)

Долго ли коротко ли гуляли, выпили, на город понеслись, всю публику розогнали. Ну он пьяный напился. Он заспа́л. В это время народ собрались и обошли весь дом, войцко значит. Тут речка, Волхов, и по этой речке дом. Дружина его не спала. Вышла и на мосту началась битва. А девушка чернавушка пошла по воду. Увидела, что дружина бьётся, едва отбилась, бросилась к Василию Буслаевичу: «Что же ты спишь? Твоя дружина по колена в крови».

А мать заложила все двери, чтобы Василий Буслаевич не вышел. Тогда Василий Буслаевич проснулся, спросонья все двери с крюков снял, бросился на улицу, схватил ось железную (ничего в руки не попало) и побежал на Волхов мост, где дружина евонна бьётся, из сил выбивается. Попадается ему навстречу старец Викула, крёстный его, и колокол на головы несёт. Езыком его отвёл, Василия Буслаевича, на Волхов реку — колдун был. Тогда выплыл Василий Буслаевич из реке и старосту Викулу ударил по колоколу этой осью и нараз его убил. И пошел он на Волхов мост и бьёт осью, кого в реку, кого куда, на обе стороны хлещет. Мало стало народу. Там матушке кто-то доложил: «Там твой сын, уйми, хоть на семена оставь». А матушка думает, что сын всё еще спит в горнице.

Матушка сейчас вскочила, побежала, посмотрела — все двери с крюками сняты. Тогда побежала на Волхов мост, где Василий с дружиной бьётця. Матушка прибежала, сзади бросилась, захватила плечи. «Ох ты, чадо, оставь в городе хоть на семена, не бей больше народ!» Тогда он руки опустил и больше народ не стал бить, ослаб, послушался.

И пришел он со своей дружиной. Трое суточек спал без просыпа. Когда он проспался, тогда и чувствует: «Много беды я нагрезил в своем городе. Поеду я в Ерусалим в своих грехах прощаться, со своей дружиной». У матушки стал прощенья просить: «Поеду я в Ерусалим-город молиться. Много я нагрезил, много детушек, много вдовушек осиротил, много крови пролил».

Матушка не дават благословенья, не спускат. «Один ты у меня сын, как ты оставишь, некому будет и похоронить меня». — «Дашь матушка — поеду, и не дашь — поеду. Серце моё бьётся, жить здесь не могу». Матушке делать нечего, дала благословенье. Стали корабль снарежать, итти в Ерусалим, итти далеко.

Вот значит средился и пошли на корабль. Все бегут сзади, девицы ревут (он красивый был такой, кудрявый), все ревут, не спускают. Он пошел на корабль, матушку носко́м несут, итти не может.

Вот они зашли на корабль, паруса подняли, от берега оттолкнулись, пошли. (Вот что тут на пути было — забыл.)