Новизна хуже старины (СИ)

Аппетита у меня не было от слова «совсем», так что вместо того, чтобы есть, я решил прогуляться. Мелкий дождь, который я видел из окна, кончился, что меня очень порадовало. Хотя Люберцы — не такой город, в котором приятно гулять, но мне было все равно. Оставаться дома мне не хотелось: было скучно. Алексей занимался своими делами, отвлекать его я не желал. Телевизора у него не было — он считал это занятие совершенно бесполезным (он как-то упомянул об этом, когда я изъявил желание что-нибудь посмотреть и еще не заметил, что смотреть-то и не на чем). Читать он любил только классиков, да к тому же половина его книг была на французском. Правда, не знаю, станет ли он продолжать их читать после пережитого…

В общем, мы оказались совершенно разными людьми: он — интеллигент, а я… ничего особенного. Люблю детективные истории, того же жанра сериалы, поиграть в карты. Но мне вдруг вспомнился школьный курс физики. «Противоположно заряженные атомы притягиваются друг к другу». Мы, конечно, не атомы, но тоже сблизились и стали хорошими друзьями. Честно говоря, не хочу уезжать. Хочется остаться здесь хотя бы до субботы. А потом… да что потом? Будет прежняя моя жизнь, довольно скучная.

Кто знает, останусь ли я один до конца своих дней? И где сейчас Раиса? Я был бы очень рад увидеть ее снова… Насчет нашей с ней свадьбы — это так маловероятно, что практически невозможно. Она, конечно, не простит Маликова за то, что он ей ничего не сказал о заказном убийстве Павлова агентами ФСБ (это ведь и по его вине произошло), но и ко мне не придет за поддержкой. Я успел в ней заметить эту черту характера. Она сильная девушка, и сможет прожить на свете без чьей-либо помощи. А если что ей понадобится, я всегда рад сделать для нее что могу.

Может быть, я бы провел на улице все оставшееся до позднего вечера время, если бы опять не начался дождь. Так что мне пришлось возвращаться в квартиру.

Алексей даже не заметил моего отсутствия — когда я вошел в гостиную, он все так же сидел за компьютером. Он уже ничего не печатал, а просто сидел на каком-то юридическом сайте. Я не стал его отвлекать и ушел в спальню. Лег на кровать и скоро не заметил, как уснул.

========== Суд ==========

Суббота наступила так быстро, что я даже не успел осознать этот факт. После того, как мы рассчитали, сколько лет получит наша преступная троица, время летело со страшной силой. На следующий день после расчета срока я, придя в следственный изолятор, почему-то решил наведаться к Сергею. Сообщу ему, что нашел того, кто подбросил ему героин — пусть радуется. Недолго ему радоваться-то осталось. Явно больше десяти лет сидеть ему на нарах.

— И кто же он такой? — поинтересовался он. А ведь действительно обрадовался, узнав, что я все выяснил: расплылся в довольной улыбке — мне сразу же захотелось стереть ее с его лица. Но не надо показывать свои истинные чувства. Это пока лишнее.

— Твой коллега. Максим Горский, — его тоже привезли ко мне, но я его посещать не собирался. И говорить об этом Шевченко — тоже.

При этих словах он явно изумился.

— Что я ему такого сделал, чтобы он подкинул мне наркотики? Он мне казался нормальным парнем.

Сказал бы я тебе, что ты сделал тогда, около двадцати трех лет назад… Ведь у тебя всю жизнь была и есть мания величия. Как только я мог подумать, что ты по-настоящему скромный? Я, разумеется, не психолог, но почему я так жестоко ошибался? Ой, правду говорят, что чужая душа — потемки!

А он сам виноват, что сидит в моем следственном изоляторе… Сам ведь рассказал по пьяни об изнасиловании Виктории, и кому? Племяннику своей жертвы. А Максим всего лишь оказался не в том месте и не в то время — вот и поплатился своей свободой. Не знаю, сколько лет ему сидеть.

— В субботу узнаешь. Конвой приведет тебя в наш районный суд. Судье тоже есть о чем с тобой поговорить. Прощай.

Во время этой речи я с трудом сдерживался, чтобы не ударить его или вообще — чтобы не убить. Но каким-то чудом мне удалось взять себя в руки. А я-то хотел взять с собой кого-нибудь из своих приятелей, чтобы те удержали меня от вероятного убийства…

Вернувшись вечером в Люберцы, я не стал говорить Крохину о своей короткой беседе с Сергеем, а отделался нейтральными фразами. Дескать, все нормально. Он же в свою очередь не стал расспрашивать меня ни о чем. Спасибо ему за это.

А прошлым вечером, ближе к ночи, когда мы уже почти спали, я вдруг услышал, что Алексей плачет. Я понял, что он представил себе, как будет в десять часов смотреть в глаза всем членам заседания. Больше недели назад осудил явно невиновного Сергея за наркоторговлю… Хотя мы же восстановили справедливость, так что непонятно, почему он принимает это так близко к сердцу. Я сказал ему об этом, и он со мной согласился. Скоро он успокоился, и ему наконец удалось заснуть. Но ненадолго — сквозь сон я слышал, как он опять встал и долго ходил по квартире. Однако у меня уже не было сил, чтобы сказать ему, что на дворе глубокая ночь и надо ложиться спать. Меня непреодолимо потянуло в сон.