Новизна хуже старины (СИ)

— Десятого июля 2017 года подсудимый Лукьянов, занимавший должность следователя отдела полиции по Басманному району города Москвы, получил от своего коллеги, подсудимого Горского, взятку в размере двадцати пяти тысяч рублей за то, чтобы он не расследовал дело их общего коллеги, подсудимого Шевченко, которого тот же подсудимый Горский обвинил в желании продать четырнадцать килограммов героина за границу. Вы согласны с предъявленным вам обвинением? — обратился он к Лукьянову. Он ответил утвердительно. — Вы себя виновным признаете? — он так же ответил.

Тут вмешался адвокат.

— Дмитрий Александрович, он же наверняка согласился получить эту сумму ради своей семьи.

— Вы правы, это было именно поэтому, — сказал Лукьянов со скамьи подсудимых. Но Алексей не дал ему договорить.

— Порядок в зале суда! — он стукнул по столу молоточком. — С вами все понятно. Переходим к следующему подсудимому. Подсудимый Горский, встаньте. Назовите свою фамилию, имя и отчество.

— Максим Павлович Горский, родился в Москве пятого марта 1993 года. Проживаю по адресу: Москва, улица Старая Басманная, 10. Работал следователем в Басманном отделе полиции. Ранее не судим, холост, детей нет.

Как будто заранее записал это все на бумаге и запомнил. Все тоже оценили его подробный рассказ о себе, и прокурор начал зачитывать обвинение:

— Как уже было указано, десятого июля 2017 года подсудимый Горский вручил своему коллеге, подсудимому Лукьянову, двадцать пять тысяч рублей в качестве взятки за его бездействие. Данный факт подтверждает наличие заключения дактилоскопической экспертизы пачки денег, переданной подсудимым Лукьянову. Кроме того, вечером, одиннадцатого июля, в городе Люберцы, по адресу: улица Инициативная, дом семь, было совершено нападение на судью Алексея Дмитриевича Крохина с целью добиться ареста подсудимого Шевченко, заведомо невиновного в торговле героином, — при этих словах Евдокимова я посмотрел на Алексея; он скривился от отвращения и закрыл глаза. Конечно, ему был неприятен тот факт, что прокурор говорил об этой истории перед всем народом в его присутствии… Я понимаю, что это официальное обвинение, предъявляемое Горскому-младшему, и оно реально, но все-таки деликатности у этой парочки просто нет! Что у Куликова, что у него… Но сейчас Евдокимов не так уж и виноват.

А прокурор продолжал:

— Также выяснилось, что именно подсудимый Горский был причиной заключения подсудимого Шевченко под арест, поскольку он, взяв из хранилища улик Басманного отдела полиции пятьдесят граммов героина, подложил их подсудимому Шевченко, тем самым нарушив статью 128.1 Уголовного кодекса Российской Федерации. Вы признаете себя виновным? — спросил он Максима.

— Да, — решительно ответил он. — Мне не нужен адвокат. Все было именно так, как вы описали.

— А почему вы угрожали именно Алексею Дмитриевичу? — поинтересовался адвокат. — Вы ведь проживаете и работаете совершенно в другом районе.

— В нашем суде вскрылись большие нарушения. Он временно закрыт. Жителям приходилось обращаться сюда. Вот и я так же поступил.

— Зачем понадобилось угрожать судье? — не унимался Северский.

— Если бы я предложил ему хорошие деньги, он бы наотрез от них отказался. Я знаю, что он не берет взятки. Поэтому мне пришлось нанять за небольшую сумму актера, который бы пригрозил ему ножом, чтобы он согласился посадить моего коллегу. Но я ни за что не пойду на убийство кого бы то ни было.

Я опять перевел взгляд на Алексея. Тот молчал и смотрел куда угодно, только не на Максима, красный от стыда… Потом он скрестил на столе руки и опустил на них голову, так что со стороны могло показаться, что он задремал. Но это было совсем не так — я сидел близко от него и потому слышал, как он тихо матерился сквозь зубы… «Не переживай!» — незаметно для всех встав с места (адвокат и прокурор были заняты допросом Горского-младшего, секретарь занималась какими-то бумагами, а подсудимым было не до того, чтобы разглядывать окружающую обстановку) и подойдя к судейскому месту, шепнул я ему.

— Да как же тут не переживать-то? — горько усмехнулся он, сделав мне знак вернуться на место. — В моем присутствии меня же и обсуждают.

Неугомонный адвокат продолжал расспрашивать своего подзащитного о том дне. Одиннадцатое июля две тысячи семнадцатого года — почти что крест на судейской карьере… Так считал Алексей, когда рассказывал мне об этом. Как я ни убеждал его в обратном, он все еще не отказался от своих неприглядных мыслей.

Здесь раздался такой удар молоточка об стол, что я вздрогнул и едва не выругался от неожиданности. Все присутствующие тоже порядком испугались и, как по команде, одновременно посмотрели в сторону судьи.

— Немедленно прекратите задавать подсудимому не относящиеся к делу вопросы! — с трудом сдерживаясь, чтобы не кричать, сказал Алексей.

Адвокат смущенно пробормотал:

— Алексей Дмитриевич, извините, пожалуйста… — и тут же снова обратился к Максиму на этот раз с насущным вопросом: — Почему вы оклеветали вашего коллегу?

Горский опустил глаза.

— Вы это скоро узнаете.