Новое начало

В тот день Северус впервые случайно увидел, как его отец, взбешённый, накладывает Крусио на мать, которая попыталась уйти из дома, взяв Северуса с собой. Его выгнали из комнаты, но он всё же остался подслушивать и подглядывать под дверью. Навеки врезалась ему в память эта страшная сцена: его мама, дрожащая от боли и ужаса, лежит на холодном каменном полу, беззвучно плача от собственного бессилия и неспособности защитить любимого сына, а отец вновь заносит палочку, и его губы презрительно кривятся в тот момент, когда он спокойно выдыхает страшное слово «Крусио»…

Инесса Снейп не выдержала такой муки, и в тот же вечер её увезли в больницу святого Мунго, где она и скончалась через несколько дней, так и не приходя в сознание. Историю, благодаря покровительству Леонарда Малфоя, удалось замять, но никто не узнал о нежелательном свидетеле… Такой удар не прошёл бесследно для ребёнка, которому не исполнилось ещё и шести, и сердце Северуса ожесточилось; мысли о мщении заполнили его разум, и мрак поселился в детской душе. И когда он пришёл на болото, Мара не узнала его и не пришла — потому что в её понимании он выглядел теперь совсем иначе. Она могла найти его, даже если он был очень далеко, но не могла догадаться, что Северус может так сильно измениться.

И вот, спустя почти шестьдесят лет, она вновь почувствовала прежнюю, настоящую ауру Северуса — за сотни миль от неё, в Хогвартсе — и, пользуясь своей, особой магией, направилась к нему, хоть и знала, что это верная гибель. Но жить в одиночестве было для неё ещё страшнее…

…-Занятная история, — признала Валькери. О случае с матерью Северуса она узнала ещё тогда, когда выхаживала его после ранения скрийла, но о Маре услышала впервые. — Но что дальше-то делать? Одной ей быть уже невмочь, а рядом с другими она погибает…

— Проблема, — признал Драко. — Ну а ты что скажешь, Мара?

— Не знаю, — вздохнула она. — Неужели нет на свете места, где людей мало?

— А ты видишь только людей? — деловито уточнила Ровена. — Как насчёт других существ?

— Нет, их я вижу как обычные люди, только не в цвете, — пожала плечами Мара. — Вот тебя, её, — она кивнула на Хельгу. — Вы же нелюди, ведь так? А если не совсем человек, то вижу размыто — как Северуса… хотя вы все для меня размытые. Особенно ты, — Мара указала на Валькери.

— Ну вот и выход, — резюмировала Ровена. — В Лоно Хара людей немного, да и те в основном полукровки. Там ей будет легче.

— Значит, решено, — подытожила Валькери. — Пусть выбирает, где жить — Ашкелон, Харалон… уж на одного-то жильца там места всегда хватит!

— Одного? Да там целый город поселится, и никто не заметит! — фыркнула Фаэлита. — Ну что, Лорд и Леди, — пошли домой?

Глава 10

Салазар осторожно пошевелился. Как ни странно, боли не было. Или после снятия Крусио боли не остаётся?

Он приоткрыл глаза. В комнате было темно из-за тяжёлых густо-синих портьер, расшитых серебром, которые не пропускали солнце. Значит, он в Харалоне, в своей комнате: только его спальня отделана в сине-серебряных тонах.

Салазар сел, устало потёр ноющие виски, слез с кровати — и чуть не рухнул: привычно встав на цыпочки правой ногой, чтобы уменьшить хромоту и суметь двигаться, он потерял равновесие и, покачнувшись, шлёпнулся обратно на кровать. Он медленно, боясь ошибиться, перевёл взгляд на свои ноги — они были одинаковыми! Исчезло странное непропорциональное сложение, при котором до колена ноги были нормальными, а ниже правая голень резко сужалась, становясь короткой и невероятно нескладной.

Дрожащей рукой Салазар прикоснулся к ноге. Его пальцы осторожно и бережно провели по коже — безволосой, как и у отца — отдёрнулись, точно коснувшись чего-то горячего, и снова дотронулись. Бессознательно шепча что-то, Салазар гладил совершенно здоровую ногу, и крупные горячие слёзы капали из его глаз и, стекая вниз, оставляли мокрые дорожки на его щеках.

Сколько времени он провёл в таком положении, Салазар не знал. Очнувшись, он с трудом взял себя в руки и поднялся с кровати. Непозволительная роскошь — валяться в постели: нужно привести себя в порядок и узнать, сколько времени он пролежал без сознания, найти отца с матерью и успокоить их, нанести визит учителям. И непременно поговорить с Гедеоном о возобновлении занятий боевыми искусствами.

Салазар внезапно поймал себя на том, что широко ухмыляется, глупо и счастливо, как последний идиот. Но он не сразу согнал с лица это выражение, немного продлив ощущение щенячьего восторга, и всё ещё ухмыляясь, направился в ванную, наслаждаясь ощущением лёгкой походки, а не неуклюжего ковыляния, привыкая к новому телу, вновь послушному его воле, как и шесть лет назад.