Новое сердце

– Миз Блум упомянула отцов-основателей нашей страны. Томас Джефферсон в тысяча семьсот восемьдесят девятом году написал в письме такую фразу: «Разделительная стена между Церковью и государством». Он объяснял Первую поправку, в частности пункты относительно религии. И его слова многократно использовались Верховным судом. Фактически тест Лемона, принятый в суде с тысяча девятьсот семьдесят первого года, говорит о том, что конституционный закон должен иметь светскую цель, не должен ни продвигать, ни запрещать религию и не должен приводить к усложнению взаимодействия государства с религией. Этот последний пункт весьма интересен, поскольку миз Блум, с одной стороны, приписывает отцам-основателям нации благородное отделение Церкви от государства, а с другой – просит Вашу честь объединить их. – Гринлиф встал и вышел вперед. – Если вы всерьез воспримете ее заявление, то поймете, что она намерена манипулировать приговором, имеющим обязательную юридическую силу, с помощью лазейки, называемой религией. Что дальше? Приговоренный наркоделец просит об отмене своего приговора, потому что героин помогает ему достичь нирваны? Убийца, требующий, чтобы дверь его камеры была обращена в сторону Мекки? – Гринлиф покачал головой. – Суть в том, Ваша честь, что данное прошение было подано Союзом защиты гражданских свобод не потому, что это проблема, требующая решения, а потому, что оно целенаправленно вызовет большую шумиху вокруг первой за шестьдесят девять лет казни в нашем штате. – Он махнул рукой в сторону переполненной галереи. – И присутствие здесь всех вас – доказательство того, что это уже работает. – Гринлиф бросил взгляд на Шэя и продолжил: – Никто не воспринимает смертную казнь легко, и меньше всех – комиссар Департамента исправительных учреждений штата Нью-Гэмпшир. Приговор в деле Шэя Борна – казнь путем смертельной инъекции. Именно к этому подготовлен штат, что и намерен выполнить – с достоинством и уважением ко всем вовлеченным сторонам. Давайте рассмотрим факты. Что бы ни говорила миз Блум, не существует организованной религии, поощряющей донорство органа после смерти как средство попасть в загробный мир. В соответствии с досье Шэй Борн рос в приемных семьях, поэтому он не может утверждать, что воспитывался в одной религиозной традиции, поощряющей донорство органа. Если он обратился в какую-то иную религию, заявляющую, что донорство органов – одна из ее доктрин, то мы утверждаем перед судом, что это полная чушь. – Гринлиф развел руками. – Мы знаем, что вы внимательно выслушаете свидетельские показания, Ваша честь. Но суть в том, что Департамент исправительных учреждений не обязан подчиняться прихоти каждого заблуждающегося заключенного, входящего в его двери, в особенности того, кто совершил чудовищные убийства жителей Нью-Гэмпшира – ребенка и офицера полиции. Не позволяйте миз Блум превратить серьезное дело в спектакль. Дайте возможность штату исполнить приговор, утвержденный судом, как можно более цивилизованно и профессионально.

Я взглянула на Шэя. В блокноте он пририсовал свои инициалы и эмблему рок-группы AC/DC.

Судья водрузил очки на нос и взглянул на меня:

– Миз Блум, можете вызывать вашего первого свидетеля.

Майкл

Как только меня вызвали на свидетельское место, я приковал взгляд к Шэю. Он в ответ уставился на меня пустыми глазами. Подошел клерк с Библией в руках:

– Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды? И да поможет вам Бог.

Кожаная обложка книги была черной и гладкой, отполированной ладонями тысяч людей, произносивших над ней клятву. Я подумал о том, что всегда брал Библию в руки для спокойствия, – гарантия безопасности религиозного человека. Я привык думать, что в ней содержатся ответы на все вопросы, а теперь спрашивал себя, задавались ли вообще нужные вопросы. Итак, да поможет мне Бог.

Мэгги легко сжала руки перед собой:

– Назовите, пожалуйста, для протокола свое имя и адрес.

– Майкл Райт, – откашлявшись, сказал я. – Конкорд, Хай-стрит, тридцать четыре – двадцать два.

– Где вы служите?

– Я священник в церкви Святой Екатерины.

– Как становятся священником? – спросила Мэгги.

– Вы несколько лет учитесь в семинарии, а затем становитесь членом промежуточного диаконата, входите в курс дел под руководством более опытного приходского священника. И наконец вас посвящают в духовный сан.

– Как давно вы приняли обет, отец?

– Два года назад, – ответил я.

Я по-прежнему помню церемонию посвящения, родители с просветлевшими лицами сидели на скамьях в церкви. Тогда я был так уверен в своем призвании – служить Иисусу Христу. Неужели я ошибался? Или просто дело в том, что существует больше одной правды?

– Являлось ли частью ваших обязанностей в церкви Святой Екатерины духовное наставничество заключенного Шэя Борна?

– Да.

– Шэй находится сегодня в зале суда?

– Да.

– Фактически, – сказала Мэгги, – он выступает истцом в этом деле и сидит со мной за одним столом, верно?

– Да.

Я улыбнулся Шэю, и он опустил взгляд.

– Во время вашего обучения на священника вы разговаривали с прихожанами об их религиозных верованиях?