Новое царство

У Хуэя перехватило дыхание. Рабовладелец и его люди, вооруженные луками? Что-то было не так. Он мог видеть искры замешательства в глазах всех вокруг него. Битва должна была разворачиваться совсем не так.

Ко входу в храм вела крутая лестница, едва достаточная для пяти человек в ряд. Ступени были скользкими от крови, по краям валялись тела, из грудей и черепов торчали стрелы. И эти стрелы не были простыми деревянными древками охотников, Хуэй мог видеть по некоторые из них, которые не попали в цель. Наконечники у них были бронзовые, как у солдат, и такие острые, что древко могло пробить голову человека.

Мертвые и умирающие заблокировали вход в храм, но Сорокопуты отбросили их в сторону, и армия бандитов хлынула во внутренний двор.

Хуэй, спотыкаясь, ввалился в дверной проем вместе с массой Сорокопутов. Со статуи у входа он мог видеть, что храм посвящен Безу, богу музыки и танца, но радости там не было. Небольшая группа ассирийцев сгрудилась вокруг алтаря, а один из них – скорее всего, лидер, Каарик – стоял на столе бога.

- Но это не ассириец, - подумал Хуэй.

Он был высоким и мускулистым, с гривой светлых волос и глазами, синими, как море, В руках он держал большой лук, переливающийся серебряной проволокой, намотанной на древко. Египтянин?

Голубоглазый предводитель проревел: - Гор, вооружи меня! – боевой клич, отбросил лук и выхватил меч. Битва была слишком близка для стрел, и другие мужчины, столпившиеся вокруг алтаря, обнажили свои клинки. Защитники, теперь больше похожие на воинов, чем на работорговцев, образовали кольцо вокруг круга, - запланированная стратегическая позиция.

Сорокопуты бросились вперед, и бронза столкнулась с бронзой. Хуэй отступил назад. Он не собирался умирать просто так. И он мог видеть мастерство защитников. Их клинки мелькали плавными дугами, высоко, низко, колющие, рубящие, как вспышки света, танцующие в лучах восходящего солнца.

Бандитов было много, но у них не было мастерства. Лезвие вонзилось в шею одного человека, и он упал навзничь, истекая кровью. Еще один меч пронзил грудь разбойника. Руки были отрублены, черепа расколоты. Под ногами разлилось озеро крови, бандиты поскальзывались и скользили в крови, пытаясь продвинуться вперед.

И все же Сорокопуты не отступали. Когда один бандит упал, другой бросился в образовавшуюся щель, чтобы занять его место. Но защитники были неутомимы. Они не могли быть работорговцами. Они обладали силой и грацией профессиональных бойцов.

Шуфти сдерживался, изрыгая проклятия и размахивая руками, призывая своих людей к еще большему неистовству. Он завыл, призывая людей сражаться до конца, ибо любой трус будет наказан ужасной смертью.

- Доставьте мне ассирийца живым! - взревел он, не подозревая, что его враг не был ничем подобным. - Я хочу убить его медленно и услышать, как он визжит.

Но под яростью в его голосе Хуэй услышал первый намек на сомнение.

Женщины-рабыни съежились на своих спальных циновках, прикрыв головы платками. Они визжали и выли. Бандиты топтались вокруг них, не обращая на них почти никакого внимания, едва не растоптав их, когда тысячная армия Шрайков, наконец, ворвалась во двор.

Теперь настанет расплата. Какими бы храбрыми и умелыми ни были эти защитники, они не смогли бы противостоять такому множеству.

Начался перелом.

Сорокопуты зарубили двух воинов, прижатых к алтарю. Третий перебросил меч в левую руку, в то время как его правая рука бессильно повисла и кровоточила. Он долго не протянет.

И все же, несмотря на целую армию бандитов, вторгшихся во двор, красивый лидер этой странной банды смеялся так, как будто это было величайшим развлечением. Неужели ужас смерти свел его с ума?

Вожак вонзил свой клинок в горло другого Сорокопута и вырвал его. Он откинул голову назад и прокричал: - Ко мне, синие!

Взывал ли он к богам или к духам умерших?

И тут Хуэй заметил внезапное движение среди сбившихся в кучу рабынь. Они вскочили как один и отбросили в сторону свои тяжелые одежды. Это были не женщины, а мужчины! Замаскированные!

Ловушка!

Вся эта сцена была приманкой, чтобы привлечь силы Сорокапутов. И ни одна душа не догадалась об этом.

Мечи прыгнули в руки, и эти некогда съежившиеся "женщины" обрушились на тыл орды Сорокапутов. Хуэй наблюдал, как бандиты в замешательстве метались. Даже когда лезвия глубоко вонзались в их плоть, они все еще не понимали, что происходит.

Хуэй, пошатываясь, прислонился к стене храма, охваченный шоком от того, чему он стал свидетелем. Солдаты были подобны буре клинков в пустыне. Бандиты падали под неумолимым натиском. По меньшей мере сотня тел плюхнулась в набухающее багровое озеро, прежде чем Сорокопуты поняли, что на них напали с другой стороны.

Хуэй почувствовал отвращение к этой бойне. В давке у алтаря Сорокопуты изо всех сил пытались развернуться, чтобы встретить новую угрозу. Немногие находили место, чтобы размахивать клинками, и, поворачиваясь, они подставляли спины защитникам, которые яростно сражались в центре круга бандитов.