Nовое Vремя

Страж медленно плыл, подобрав щупальца, над полом, сложенным из полированных гранитных плит. Искина тоже заинтересовала удивительная экспозиция. При том, он по-прежнему держал вокруг своего седока силовой кокон, охлаждая воздух внутри. Андрей знал, что без этого ему пришлось бы худо. Минута, и околеешь от жары.

— Они ошиблись, — вдруг молвил Страж. — Не учли парниковый эффект. Достигнутый благоприятный климат продержался семьдесят лет. Затем началось лавинообразное повышение температуры.

— Кто они?! — вскричал Андрей. — Где это место?

— Координаты не определены. По движению солнца на небе определяю примерную длину суток в 24 часа, вместо наших 28. Солнечный свет сдвинут в желтую часть спектра. Это означает звезду класса G2 вместо нашей G0.

Андрей лихорадочно размышлял. Проклятый Киано! Недоделанный гений. Достижения ничтожны, ошибки грандиозны. В масштабах человеческой жизни — бесконечно велики.

— Равновесие наступит через 50 лет, — продолжал нудеть Страж, — средняя температура: 500 по цельсию; давление: 100 атмосфер. Состав воздуха: 95 % углекислота; 5 % азот.

— Утешил… До этого ада мы не доживем…

— Предполагаемый срок вашей жизни: 182 часа. При условии, что я буду расходовать энергию только на заботу о вас. После вашей смерти, лишенный энергии, впаду в спячку, в ожидании перезарядки.

— Разве ты не используешь солнечную энергию?

— В естественной концентрации она недостаточна для быстрой подзарядки. Нужны поля солнечных батарей. Иначе мне потребуются те самые полвека.

— Ясно… Еще умные мысли у тебя есть?

— Вернуться на исходную позицию и ждать.

Резон в этом есть, подумал Андрей. Если Киано сможет их вернуть, то с того самого места, где они впервые здесь появились.

— Ладно… Рвем когти… То есть, выполняем твой план…

Он бросил прощальный взгляд на «Зал славы Рутении». Как иначе назвать эти амбициозные декорации? Его внимание привлекла картина у входа. Судя по стилистике — автопортрет

Костлявый старик, с мольбертом в руке, и внимательными, светло-голубыми глазами. Жидкий седой чубчик прикрывает морщинистый лоб. Поза выражает глубокое раздумье.

И, опять-таки, дряхлый молодец кого-то напоминает! Андрей скривился. Отчего среди вереницы чужаков постоянно чудятся знакомые лица? Нехороший признак… Не надо зацикливаться на случайном сходстве. Да и нет его. Нездоровая фантазия разыгралась… Допустим, так мог бы выглядеть президент Ар Солтиг, доживи он до преклонных лет.

Андрей напряженно вглядывался, до рези в глазах. Не хватало еще прочесть под портретом имя «Солтиг». Тогда уж, точно — сбрендил.

Буквы расплывались, в их сочетании не было смысла. Возникло томительное ощущение потери, какое бывает при пробуждении. Вдруг, всё — и есть сон? Андрей усилием воли попытался удержать его, и не сумел.

Свет. Неяркий, приглушенный.

Андрей понял, что лежит навзничь на чем-то мягком. Попробовал пошевелиться. Прошептал:

— Рутения?..

Устало закрыл глаза. Всё просто… В мэрии Беты он подрался с негодяем. Никакой Рутении никогда не было. Есть серьезная черепно-мозговая травма. Не повезло.

Часы, проведенные на мертвой планете — всего лишь болезненная галлюцинация. Когда он поправится, то разыщет и разделается с Даком Намаром, разбившим ему голову.

От этого подлого удара потрясенный мозг родил диковинные грезы. Фантастическая страна. Безымянный вождь-учитель. Старый художник, живший нигде, и никогда. Какой только абракадабры не насочиняется в бреду.

1889–1977. Granda rutenia piktero kaj arhitekto.

20 аполлона 1394. Утро. Эгваль. Бета. Рядом с мэрией.

Под дворницкими мётлами шуршали обрывки сорванных плакатов. Один такой расстелился перед господином Руббишем. Он пнул его носком ботинка. «Избавим Родину от врагов и предателей…» Ага.

Метла шаркнула у ног, Руббиш аккуратно посторонился. Эдакий переполох творится не только в Бете. Но и в столице, да и повсюду в Эгваль. Просто Руббиш успел подсуетиться первым.

Он поискал взглядом окно своего кабинета. Вот оно, сверкает новыми стеклами. По обе стороны два портрета. Художник на полставки — конечно, не Гарери, но мужественные лица и орлиные взоры ему удаются.

Нарисованный лысоватый гражданин выглядит сильным и уверенным в себе. Как любой, надевший военную форму с генеральскими погонами. И шрифт ровный, четкий. «Слава Теодору Корману — освободителю!»

Вторая картина — романтичнее, художник и здесь не подкачал. Здорово скопировал кадр из фильма. Личико — приятное, с печатью заботы… О чем? О человечестве, предположим. На деле, ей в тот момент, может, сапожок жал; или в животе бурчало. Для Истории неважно. «Из многих единое. Да здравствует Наоми Вартан — Наместник».

20 аполлона 1394. Раннее утро. Эгваль. Майя.

Тебе, солдат,

Сам черт не брат,

Хоть труден путь…

Невесть куда

Ведет судьба,

Но, не свернуть…

За чем идем

И смерти ждем —

Не вопрошай.

Ответа нет,

Нет слов «привет»,