Nовое Vремя

— Одиночество, от которого нет спасения. В каждом лице видела себя. В любых словах — слышала повторение собственных мыслей. Запертая в хрустальном дворце, где на каждой стене — мои бесконечные отражения… Пока Ар Солтиг не разбил мою маленькую вселенную ударом своего армейского сапога. Второй раз я такой ошибки не совершу.

— Хочется верить…

— Успокойтесь. Срок работы Наместника — всего четыре года. Выгонят раньше, если Малый круг сочтет, что я вызвала недовольство аборигенов. Когда звери волнуются — это значит, что укротитель плохой.

— Недовольство легко подавить силой. Разве не этим вы занимались на Острове больше полувека? Судьба Грааля еще на слуху.

Зазвенела десертная ложечка, оброненная Стасом Боргезе. Нойс, не обратив внимания, продолжила:

— Включу вас в преемники, Арсений. Номер первый в списке людей, кому переходят функции Наместника, если со мной что-то случится. Тогда и проверите ваши любимые принципы коллективного руководства. А Малый круг оценит успехи. Я же полагаю: всё что решает группа людей — может решить и один человек. Меня держали в заточении — и я могу. Меня мучили, пытали — и я могу. Меня убивали… И я могу.

Через открытую дверь из гостиной в столовую проник яркий свет.

— Эт-та что? Кто люстру включил? — изумилась Грета.

Астер встал, крадучись подошел к двери сбоку, осторожно выглянул. Ответом ему был чей-то веселый смех.

— Входите, Айвен, не бойтесь. Я вас не укушу!

Тут уже все встали из-за стола, собрались у двери.

— Мария-дева недотраханная! — воскликнула Зелла, и Грета хотела отвесить ей подзатыльник. Негоже тринадцатилетнему ребенку ругаться, как извозчик. Но карающая рука Греты застыла на полпути. Брови ее удивленно поднялись. А губы чуть не произнесли еще более сильные мужицкие слова.

Почти вся гостиная в доме Боргезе — исчезла! На расстоянии нескольких шагов открылось ярко освещенное пространство. Роскошный зал, похожий сразу на библиотеку, игорный клуб и спортивную площадку. Посередине этого великолепия стоял высокий, улыбчивый молодой человек в белом костюме-тройке. Верхняя пуговица синей сорочки небрежно расстегнута. Из нагрудного кармана выглядывал сиреневый платочек.

Человек смотрел уверенно, довольный произведенным впечатлением. В самом деле — эффектный тип. Квадратные плечи. Квадратное, упитанное лицо с небольшим подбородком и чувственными губами. Карие глаза и зачесанные назад темно-каштановые волосы. Голос у него оказался хорошо поставленным певческим тенором. На англике он говорил практически без акцента.

— Приветствую, друзья! Здравствуйте, Наместник Наоми! Поздравляю всех с Новым годом, хотя кому он нужен, дурацкий праздник для быдла? Надо жить так, чтобы каждый день был праздником! Днем хорошей работы, днем свершений!

— И вам того же, Эджин… — кисло ответила Нойс. — Я как раз собиралась с вами завтра поговорить…

Эджин театрально воздел руки. Добродушно-иронично рассмеялся.

— Время пришло… Завтра — уже наступило!

Лора, протиснувшись поближе к Нойс, прошептала:

— Это что за клоун?

Либо у Эджина По был невероятно тонкий слух, либо ему помогала техника. Он вновь рассмеялся и щурясь от удовольствия, пояснил:

— Я — знаменитый новтеранский историк и искусствовед! Автор первой научной теории эволюции человека! Моя книга — лучший подарок! Каждый истинно разумный индивид должен выучить ее наизусть!

Взгляд его горел вдохновением. Он начал расхаживать по залу, энергично жестикулируя. В разворотах делал чуть ли не танцевальные па. И говорил, говорил, говорил…

В его теории Лора не увидела ничего для себя нового. Пусть в некотором царстве, тридевятом государстве двое претендуют на высокую должность. Оба в равной степени умны и образованы. Лишь одно отличает их. Первый — честен и благороден, а второй — законченный негодяй. Кто, по-вашему, займет высокий пост? Конечно, негодяй. Ведь он не стесняется в средствах, в то время, как его соперник поступает порядочно. Настанет время, когда все высокие посты в государстве заполонят мерзавцы.

А натура мерзавца такова, что он не возьмет в помощники человека умнее себя. Пусть подчиненный глуповат, зато верен. Так, с неизбежностью, деградирует элита страны. Следом за ней и весь народ. Когда ум и честность не ценятся, то умные и честные не выживают. Такую систему правления Эджин По назвал говнократией. Привел наглядную аналогию с фекалиями, всплывающими наверх.

Подобное явление невозможно в маленьком городе-государстве, где все друг друга знают. Ну, а в империи? В ней мы знаем своих родных, соседей и сослуживцев. Об остальных известно лишь то, что о них говорят. Чем больше размер государства, тем быстрее оно скатывается в состояние отхожего рва. Поэтому любая империя обречена. Иногда Эджин спохватывался, и вместо «говно» употреблял вежливые синонимы: варвары, выродки, дикари, быдло, ублюдки, убогие, спившиеся, наглая мерзость, дешевая мразотина, выскочка с помойки, позорная блядина, хамы и шваль. И не стеснялся отождествлять себя с богом.