Новому человеку — новая смерть? Похоронная культура раннего СССР

Описание похорон публициста и теоретика народничества Н. К. Михайловского в феврале 1904 года свидетельствует о том, что канон политических похорон к этому времени окончательно сформировался: Собралась толпа народу, какой я не видел с похорон Тургенева: городовой, окинув площадь опытным взглядом, сказал мне, что здесь от четырех до пяти тысяч человек. Множество студенток и курсисток (одна страшнее другой!). И что было запрещено после похорон Тургенева: весь долгий путь до Волкова кладбища гроб несли на плечах (так что блеск светлого металла был виден издалека и со всех сторон); взявшись за руки, студенты образовали вокруг гроба широкую цепь, тогда как другая толпа учащихся обоего пола шла впереди и всю дорогу пела «Святый Боже» и «Вечная память» [И для пробы: «Не бил барабан». — Ф.]. Сзади, на катафалке, покрытом балдахином, висел — среди прочих — венок из голубых металлических цветов, украшенный белыми лентами, на которых можно было прочитать надпись: «От сидящих в доме предварительного заключения». На балдахине слева — другой крест, увитый красными лентами с надписью: «От интеллигентного пролетариата». За катафалком следовали три подводы, доверху груженные венками (в основном — металлическими) с лентами. Полиция (в том числе конная) была сама любезность и ни во что не вмешивалась, так что царил образцовый порядок НО.

Отдельный интерес в этом описании представляет упоминание песни «Не бил барабан...», которую наряду с традиционными православными песнопениями пели манифестанты. Эта песня — русский перевод написанного в 1816 году Чарльзом Вольфом стихотворения «Погребение сэра Джона Мура в Корунье», выполненный в 1825 году И. И. Козловым и названный им «На погребение английского генерала сира Джона Мура». С 1820-х годов стихотворение стало популярным романсом, музыку для которого написал композитор А. Е. Варламов. Довольно быстро новый романс завоевал популярность в военных кругах и начал использоваться как траурный марш. В 1870-е годы поэт А. А. Амосов написал новые стихи на музыку этого широко известного траурного марша. Позднее, в 1890-е годы, текст песни был переработан так, что «песня зазвучала во втором лице множественного числа — речь в ней уже идет от имени тех, кто вслед за безвременно погибшими продолжает борьбу за правое дело»111. Именно в этой редакции старый романс получил большую известность, став одним из главных революционных гимнов в России, популярность которого в революционном движении могла сравниться разве что с «Марсельезой»:

Вы жертвою пали...

Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу,
Вы отдали всё, что могли, за него,
За честь его, жизнь и свободу!
Порой изнывали по тюрьмам сырым,
Свой суд беспощадный над вами
Враги-палачи уж давно изрекли,
И шли вы, гремя кандалами.
Идете, усталые, цепью гремя,
Закованы руки и ноги,
Спокойно и гордо свой взор устремя,
Вперед по пустынной дороге.
Нагрелися цепи от знойных лучей
И в тело впилися змеями,
И каплет на землю горячая кровь
Из ран, растравленных цепями.
А деспот пирует в роскошном дворце,
Тревогу вином заливая,
Но грозные буквы давно на стене
Уж чертит рука роковая!
Настанет пора — и проснется народ,
Великий, могучий, свободный!
Прощайте же, братья, вы честно прошли
Ваш доблестный путь, благородный

112