Новые гладиаторы

– Это понятно, – со вздохом говорит Сеня. – А куда рвать-то?

Чума на секунду задумывается и выдает ответ, идеальный в своей непогрешимости:

– В город. Хрен ли тут сидеть и дожидаться, когда нас мусора за жабры возьмут.

– Хорошо. Чума подсказал главное: надо рвать отсюда в город, – с еле уловимой иронией продолжает Снегирь. – Теперь вопрос, как это сделать?

Чума многозначительно пожимает плечами. Мол, это уж вы давайте сами. Не все ж вам моим умом пробавляться.

– Через два дня ожидается прибытие гостей, – вступает в дискуссию Краб. – Они, скорее всего, прилетят на «Ми-8». При таком морозе иностранную технику вряд ли рискнут использовать. В «восьмерку» влезают до тридцати человек. Если уплотнимся, то, может, и с полсотни войдет. Багаж нам с собой не везти. Берем борт штурмом, грузимся и летим, пока горючки хватит. У какого-нибудь городка садимся и разбегаемся.

– Нас всего тут едва тридцать, – подает голос кто-то из блатных. – Уместимся.

– Я думал поднять братву, оставшуюся в подвале. Вытащим лифты вручную наверх. Потом спустимся на них в подземелье и освободим остальных. Кто последним рейсом поднимался?

– Да вроде мы, – подает голос один из таджиков. – Свет потух, стрелять начали. Мы побежали по коридору.

Говор южанина на удивление правильный, практически без акцента.

– Если во время подъема кто-то в лифте застрял, то не выжил, – размышляет Краб. – Сутки практически без воздуха!.. А в камерах должны быть люди.

– Ну и на хрен нам эти люди нужны? – Это снова Снегирь. – Сам же говорил, в вертушку максимум полсотни рыл влезет, и то если утрамбовать. Грустно, конечно, что бродяги внизу зависли, но тут уж кто не успел, тот опоздал.

– А с чего вы решили, что вертушка вообще придет? Буран за окном просто жуткий! – сомневается кто-то в темноте.

– Вон он сказал. – Леха кивает на охранника.

Этих парней мы на время поместили в какую-то клетку для живности. Встать там по причине тесноты нельзя – только сидеть в позе эмбриона или лежать.

– Буран не все время будет. Не сегодня-завтра кто-нибудь прилетит.

– Вопрос в том, кто именно? Гости наверняка сперва попробуют связаться с Колизеем. А телефоны не работают. Наобум они не полетят. Особо важных персон непонятно в какие условия везти никто не будет. Подготовиться надо, – подает голос Рыжий.

– Тогда все усложняется. Если вертолет проведет разведку с воздуха и улетит без посадки, то нам сразу же придется сваливать отсюда и пешим ходом двигать по зимним Саянам. Прежде чем в МЧС о лавине сообщить, наши хозяева тут все зачистят. Чтобы никто про игры в гладиаторов не узнал.

– Пешком нельзя. Все померзнем, – со вздохом говорит кто-то из блатных.

– А на машинах?

– Дорогу завалило. Даже если и удастся отсюда выехать, то путь вниз по ущелью всего один. На выходе мусора повяжут.

– Кто тебя там вязать будет? Постреляют и в ущелье сбросят.

– Пешком-то выйти можно. Даже вниз по ущелью, – размышляет Леха. – Но это пока они про наш побег не узнали и кордонов не поставили. Может, машина какая-нибудь на ходу? Надо территорию обыскать, собрать зимнюю одежду и оружие.

– Вот это дело, – одобряет Снегирь.

– Валяйте. А мы все-таки попробуем людей из подвала поднять. Я как представлю, что сам в такой ситуации оказался, так мурашки по коже бегут, – говорит Краб и ежится. – Кто со мной?

Народ в спасательную команду не ломится. Всем хочется побыстрее свалить отсюда. Идея Краба об уходе вниз через долину ложится на благодатную почву.

– Знаешь, Леха, пока мы с подвалом провозимся, упустим реальный шанс. Да и не полезу больше под землю, слово себе дал. Что я, шахтер?

Краб нарочито равнодушно выслушивает мое заявление, пожимает плечами и говорит:

– Смотри, вольному воля. А под землю мы, пожалуй, вон тех омоновцев опустим. Пусть и от них польза будет.

– Ага, много от них толку.

– А почему нет? Если по-хорошему попросим. Ну что, вохра, хотите заработать амнистию? Обещаю, что потом не будем предъявлять к вам никаких претензий и отпустим. Мое слово твердое.

– Нет. Лучше кончайте всех здесь, – нарушает обреченное молчание охранников голос Петросяна. – Вы нас все равно потом поднимать не станете. Так уж лучше тут помрем, на свету.

– Ах ты сука! – Жгут подрывается к клетке. – А когда мы там сидели, твоя совесть молчала в тряпочку. Короче, начну кончать по одному. По кусочку отрезать буду, пока не согласитесь!

– Как хочешь. Лично я под землю не полезу.

– Ну и зачем ты тогда Родине нужен? – Снегирь с добродушной улыбкой просовывает ствол пистолета между прутьями и стреляет Петросяну в голову.

Остальные охранники мечутся, насколько позволяет теснота клетки, в рефлекторной попытке переместиться подальше от смерти.

– Не стреляйте! Мы полезем!

– Вот мы и нашли консенсус, – с усмешкой говорит Снегирь. – Учись, Леха! А то ты все на идейность напираешь. Видать, здорово тебя замполиты жучили.

В данной ситуации меня больше всего удивляет, что Сеня, оказывается, знает слово «консенсус».