Новые и старые войны: организованное насилие в глобальную эпоху

Зачастую высказывается мнение, что, несмотря на эти недостатки, иной альтернативы нет, что это единственные люди, которые могут покончить с насилием. Естественно, тот, кто несет ответственность за насилие, тот и обязан положить ему конец, однако из этого не следует, что эти люди могут наладить мир. Переговоры с полевыми командирами порой, может быть, и необходимы, но нужно, чтобы они происходили в контексте, в котором могут быть взращены альтернативные политические круги вне узкогрупповой принадлежности. Цель здесь состоит в том, чтобы создать условия альтернативной политической мобилизации. Это значит, что посредники должны очень четко представлять себе международные принципы и стандарты и отвергать компромиссы, если они нарушают данные принципы; в противном случае пострадает доверие к институтам и с выполнением соглашений могут возникнуть большие трудности. Суть переговоров — взятие насилия под контроль для того, чтобы можно быть создать простор для возникновения или возрождения гражданского общества. Чем «нормальнее» ситуация, тем обширнее возможности для развития политических альтернатив. Есть еще и другой, так сказать, потенциальный источник власти, который обязательно должен быть представлен на переговорах, учитываться или включаться в любой компромисс и который, вообще говоря, должен больше проявлять себя. Именно ввиду того, что это не тотальные войны, вовлеченность в них населения низка, лояльность непостоянна, источники поступлений иссякают, — всегда существует возможность выявления местных поборников космополитизма, людей и мест, отвергающих политику войны, то есть выявления островков цивилизованности.

В третьей главе я описала пример Тузлы в Боснии и Герцеговине. Еще один пример — северозападный Сомалиленд, где местным старейшинам через переговорный процесс удалось установить относительный мир. В Армении и Азербайджане тамошним отделениям Хельсинской гражданской ассамблеи (ХГА) удалось договориться с местными властями по обе стороны границы, в Казахе и Иджеване, и создать мирный коридор; этот коридор стал местом освобождения заложников и военнопленных, местом, где был организован диалог между женскими группами, молодежью и даже силами безопасности. В Сьерра-Леоне женское движение сыграло решающую роль в оказании давления с требованием демократии и прокладывании мирного пути¹⁰³. В Афганистане была образована «Гражданская платформа за национальные интересы и безопасность человека», в состав которой вошли религиозные и племенные лидеры, женские и молодежные группы, учителя, врачи и другие люди, для которых забота об общественном интересе стала их собственным выбором^.

В Южной Африке во время насильственных столкновений между Партией свободы Инката (ПСИ) и Африканским национальным конгрессом (АНК) было много случаев мирных договоров, заключенных на местном уровне. Дэвин Бреммер описал, как фонд Wilgespruit Fellowship Centre смог создать мирную зону в Медоулендсе в Соуэто, которое было очагом насилия между ПСИ и АНК^. В общине Мпумаланга в Квазулу-Натале два местных лидера, представлявших две главные политические группы, объединились с другими жителями, чтобы образовать Фонд мира и надежды, который на локальном уровне предоставлял услуги посредничества и другие услуги по разрешению конфликтов, такие как «система контроля слухов»!®. На Филиппинах стратегия мирных зон была принята после того, как один город на севере, Хунгдуан, убедил партизан уйти из города, а потом не дал войти в него военным; как говорят, стратегия мирных зон стала важным фактором окончания войныД

Можно перечислить много других примеров из Северной Ирландии, Центральной Америки, Воеводины или Западной Африки. Почти во всех этих случаях важную роль играют женские группы. О них редко сообщается, потому что они выпадают из новостной повестки. В круг их деятельности могут входить локальные переговоры и разрешение конфликтов между местными фракциями или давление на воюющие стороны, чтобы те не приближались к конкретной местности. Им зачастую трудно поддерживать свою деятельность из-за тягот военной экономики — притока ищущих безопасного места беженцев, безработицы и пропаганды, особенно телевидения, радио и видеокассет, контролируемых воюющими сторонами. Однако необходимо, чтобы их принимали всерьез и чтобы они получили кредит доверия тех, кто оказывает стороннюю поддержку.

Эти группы представляют потенциальное решение. Насколько они способны мобилизовать поддержку, настолько же ослабляют власть воюющих сторон. Насколько могут быть расширены контролируемые ими районы, настолько же уменьшаются размеры районов военных действий. Они представляют собой также хранилище знаний и информации о местной ситуации, они могут давать рекомендации и направлять космополитическую стратегию.