Новые пирамиды Земли

Иван изумленно округлил глаза, а потом расхохотался и захлопал себя по коленке.

– Теперь понял! Ну, здорово же вас татары с греками приложили! Что называется, не в бровь, а в глаз, да еще и в дышло! А город Израэль я знаю, хотя ни разу в нем не бывал. Да и что там делать русскому человеку? Не успеешь оглянуться, как тебя как голубка обчистят, разденут и разуют, да еще и на галеру на двести лет сошлют… И все же не пойму я, почему ты так спокоен под моей пушкой, Абрам. Даже обидно немного.

Мойша вздохнул.

– А чего мне бояться-то? Жизнь все равно уже позади. Чего хочет человек в молодости? Женщин да денег побольше. В зрелости хочется дом поуютней да уйму детишек. А как дети вырастают, то их надо как следует пристроить, верно? Ну, так я все это прошел. Вчера вот и младшую дочку Сару замуж выдал. Жених, конечно, поганый, но бывают и похуже. Зато мое приданое не размотает, потому что жаден до денег, словно паук до жирных мух. Жена сейчас нянчит внуков от двух других дочерей, и ей уже до конца жизни не до меня. Банк я передал одному зятю, лесопилку – второму, торговый дом – третьему. Все довольны. А я уже никому не нужен, и теперь стану всем только мешаться. Вот я и поехал куда глаза глядят, чтобы повиниться перед вами, иванами да марьями. Ну а если так случится, то и принять смерть от вас.

Иван матерно выругался и остановился.

– Что за чепуха? – в сердцах воскликнул он. – Зачем тебе помирать, когда у тебя все есть? Понятное дело мы, бедолаги. Вон весной у нас повесился мой сосед Федька Коноплев. Ноги он сильно повредил, а с врачами у нас, сам понимаешь, хреново. Работать Федор больше не мог, а висеть на шее у односельчан не захотел. Гордый был! Вот и накинул на шею петлю. А ты… с жиру бесишься, что ли? Не понимаю!

Мойша рискнул и обернулся.

– В том-то и дело, Иван, что мы, иудеи да русские, вот уже два с половиной века живет бок о бок, а друг друга не понимаем. Ну словно мы с разных планет! Сколько злобы, сколько ненависти друг на друга вылили, сколько гадостей друг другу подстроили… Русскую душу все хвалят, и еврейскими мозгами все восхищаются. А счастья-то настоящего нет ни у вас, ни у нас. Ни на наших исторических родинах, ни на чужбине. Нигде нет!

Иван задумался и промолчал.