Новые страхи

Я выставил руку, чтобы прикоснуться к облакоподобному ближайшему столбу этой странной мерцающей рамы, и почувствовал, как мою руку снова схватили те же сильные холодные пальцы, что и прежде. Он снова явился в почти человеческом облике, принял почти тот же размер и форму, что и Брюс.

Если он обладал всей силой ветра и воды, то предпочел ее не использовать. Вероятно, приняв человеческий облик и придав этому облику сходство с Брюсом, насколько это было возможно, он ограничил себя только человеческой силой. Это диктовалось памятью о пребывании в теле смертного человека со всеми его возможностями и ограничениями.

Во всяком случае, я мог противопоставить ему свою телесную силу и не посрамиться. Я мог тянуть его против ветра к обрыву утеса и к тропинке, ведшей на пляж. Возможно, он не противился. Я отказался выбирать между Роуан и Джошем, и он мог растеряться. Мог быть заинтригован. Если он был способен на то или другое, и вообще способен на что-либо, кроме злобы. Я не мог определить, призрак ли он, воссоздан ли он из всех своих прежних свойств и противоречий, не является ли только воспоминанием или внешним видом, каким-то образом сохранившимся в этом мире.

Это не имело значения. Ничто не имело значения, кроме моей решимости увести его от Роуан и Джоша, из этого мира, если удастся.

Инстинкт побуждает людей, молодых и старых, льнуть друг к другу.

Мы всегда так за все держимся. Мы даже не позволяем уйти своим мертвецам.

Наверно, я рисковал, полагая, что смогу удержать его сейчас, увести его с собой, что у него не хватит ни силы, ни воли уйти от меня.

Теперь я почти бежал, таща его за собой. Если он что-либо думал – если он был способен мыслить, – он, вероятно, решил, что я направляюсь к тропинке и доверю ему поддерживать меня во время спуска по ней.

Только не я. Я подвел его прямо к краю утеса.

Вот и все, что у меня было. Так я хотел спасти Роуан и Джоша, если это вообще было возможно. Отвлечь внимание Брюса на себя и покончить с собой. У меня не было времени на сожаления, на тщательное обдумывание, на прощание. Просто добраться до обрыва, и вниз.

Броситься вместе с ним навстречу ветру, который, казалось, задул сильнее перед нашим падением. Я надеялся, что он… что? Может быть, развалится? Что его части утратят связь между собой и он растворится в воздухе, из которого создан? У меня не было времени подумать, а не то мои намерения могли бы показаться глупыми, безнадежными, нелогичными. Я показался бы себе неудачником.

Как бы то ни было, я и считал себя неудачником. Покойником без надежды вернуться на этот свет, будь то с дурными намерениями или с благими.

Я прыгнул, почти взлетел, почти упал, но…

Он всегда меня спасал. Всегда был моим спасением, всегда выбирал роль спасителя.

Теперь – кто знает отчего? – он выступил в ней снова.

В своей гордыне, силе и зрелости я считал себя таким взрослым, ответственным и знающим. И теперь я вдруг снова стал ребенком, в то время как взрослый держал меня за руку.

Мне казалось, что это я его держу, но оказалось, что он держит мою руку в своей, как бывало всегда. Он взмахнул рукой, подняв меня высоко в воздух, и отбросил от обрыва.

Я сильно ударился об землю и некоторое время не мог вздохнуть. После падения я ничего не видел из-за темноты и ветра. Но вскоре ветер утих. Тогда я смог встать и увидел, что смотреть не на что. Я пошел к овчарне и нашел прижавшихся друг к другу Роуан и Джоша.

Подождал ли он, ушел ли, растворился ли в воздухе? Я не мог этого знать. Знал только, что его нет.

Не оказалось на месте и лодочного двора – я спустился на пляж как только смог. Не осталось и большей части мастерской. Крыша и двери исчезли, уцелели только некоторые стены, но были в таком жалком состоянии, что ремонтировать их не имело смысла. Желания строить снова у меня не было. Мастерская принадлежала Брюсу, а моей побыла всего ничего, и он забрал ее себе. Деревня лежала в развалинах, и моя жизнь тоже.

Правда, у меня была страховка. Брюс застраховал все имущество и незадолго до смерти перевел страховку на мое имя. Он всегда очень заботился о своем, включая и меня. Получив страховку, я купил себе яхту, не такую красивую, как строили мы, но неплохую. Достойную плавания в открытом море.

Коттедж я решил подарить Роуан, если бы она захотела владеть им. Если нет, то Джошу, а если и он не захочет, то деревенскому фонду помощи людям, оказавшимся в бедственном положении, всем моим друзьям и соседям.

Из коттеджа я забрал только пепел Брюса. Из того, что осталось на лодочном дворе, – только оригами, изготовленное Джошем из листа меди, «Судно, которое не поплывет никуда». Побитую и погнутую, негодную для плавания, я возьму эту яхту с собой и увезу далеко-далеко в море, пересыплю в нее пепел Брюса, отдам это все океану и прослежу, как он ее поглотит.

И потом – я не вернусь. По крайней мере, в ближайшее время. Отдам свою судьбу на волю ветра и моря.

«Зал ожидания» А. К. Бенедикт