Новые странствия Салли Джонс

Однажды утром, когда я оттирала ящики за барной стойкой, пришел Гордон. Под мышкой он держал какой-то сверток. Оказалось, сверток предназначался Счастливой Люси.

– Мне?.. – просияв, спросила она. – Ой, как мило с твоей стороны!

Внутри свертка была круглая картонная коробка. А в коробке лежала элегантная дамская шляпка. Люси примерила ее и восторженно засмеялась.

– Просто увидел в витрине, – кашлянув, сказал Гордон.

Я не особенно удивилась. Гордон часто выдумывал разные предлоги, чтобы заглянуть в клуб и поболтать с Люси. Видно, она ему очень нравилась. И он ей, возможно, тоже.

Они немного поговорили о том о сем, и вскоре речь зашла о предстоящем матче. Люси спросила:

– А, кстати, почему Берни называют Мясником?

– Это его бойцовское прозвище, – объяснил Гордон. – В свое время он был известным боксером. Все хотели увидеть его на ринге.

– Ого, – удивилась Люси. – Неужели он был так хорош?

Гордон покачал головой.

– Нет… ну что ты. Берни вообще не умеет драться. Один из худших бойцов, которых я видел на ринге. Но публика была в восторге.

– Как это? – не поняла Люси.

Гордон немного подумал, прежде чем ответить.

– Впрочем, зрелище, конечно, было жутковатое. Понимаешь, никому и никогда не удавалось его завалить. Хоть он и не умел нормально боксировать, никто ни разу не отправил его в нокаут. Сколько противники ни лупили его, Берни оставался на ногах. Это было потрясающе…

Люси налила два стаканчика грога.

– Так вот где его так помяли.

Гордон кивнул. После небольшой паузы Люси сказала:

– Но я все-таки не понимаю… Почему Мясник? Доставалось-то всегда ему?..

– Это из-за его вспышек ярости.

– Вспышек ярости?..

– Да. Иногда на него находило. Это случалось не слишком часто и только когда его по-настоящему жестоко избивали. Он вдруг словно с цепи срывался. Носился кругами, выл, размахивал кулаками. Удержать его было невозможно. Он крушил все, что попадалось под руку. Противник и рефери спешили покинуть ринг, но несколько раз Берни избил их до бесчувствия, обоих… Публика, разумеется, ликовала.

Люси поежилась.

– Но что же будет на Новый год? Вдруг на него опять найдет?

Гордон кивнул, его это тоже беспокоило.

– Возможно, – ответил он. – Но Мойра, надеюсь, понимает, что делает. Ведь она была его менеджером.

– Да?

Гордон кивнул.

– Ну конечно. Многие годы она только этим и зарабатывала. Люди с ума сходили, чтобы увидеть Берни на ринге. Мойра устраивала ему не меньше двух матчей в неделю.

Люси снова наполнила стаканы.

– Но тогда, значит, и Берни не бедствовал?

Гордон засмеялся.

– Берни? Думаю, ему не перепадало ни шиллинга.

Люси оторопела.

– Но почему же он соглашался драться?

Гордон отставил стакан.

– Потому что она ему приказывала, почему же еще. Все-таки он ее младший брат.

Люси изумленно уставилась на Гордона.

– Ты что, не знала, что Мойра и Берни – брат и сестра? – спросил он. – Я думал, все это знают.

– Но ведь у него другая фамилия – Броуди, – возразила Люси.

Гордон кивнул.

– И у Мойры когда-то была такая же. Потом она вышла замуж за судовладельца Арчибальда Грея. Кроме его фамилии она, вообще-то, надеялась получить много чего еще, но после свадьбы стало ясно, что ее обманули. Старик был банкрот. Года через два его хватил удар и он умер, не оставив ей ничего, кроме этого дома. Но чтобы стать на ноги, ей хватило и этого.

Люси чуть помедлила, и, вытянувшись на цыпочках, поцеловала Гордона в щеку.

– Спасибо за шляпку, – сказала она. – Всякий раз, надевая ее, я буду думать о тебе.

На заросших щетиной щеках Гордона проступил легкий румянец.

Новость, что Берни – брат Мойры, удивила меня не меньше, чем Люси. Но, вообще-то говоря, удивляться тут было нечему. Ведь ясно же, что Берни совершенно не вписывается в банду. Все считали, что от него больше хлопот, чем пользы. Даже Мойра. И понятно, что она бы никогда не дала такому человеку жилье и работу, если бы не чувствовала себя по той или иной причине обязанной.

Тридцатого декабря, за день до поединка, никто так и не знал, кто выступит против Берни на ринге. Самого Берни тоже не было видно. Мойра приказала ему отложить все дела и только тренироваться. Из-за двери его комнаты было слышно, как он часами напролет лупит по боксерской груше, отрабатывая удар.

Рано утром в канун Нового года в мою каморку вломились Карл и Кевин. Они радостно улыбались, потирали руки и были в превосходном настроении. С трудом продрав глаза, я села.

– Смотри, – сказал Карл и показал мне холщовый мешок. – Мы принесли подарки.

Карл швырнул мешок мне. Я осторожно ощупала его. Помедлив, сунула руку и вытащила какой-то сложенный предмет одежды. Это были большие белые шорты на широкой резинке.

Я поглядела на Карла и Кевина. Что все это значит?

– Там есть еще кое-что, – сказал Кевин.

Я снова сунула руку в мешок.

И достала пару черных боксерских перчаток.

34. Не на жизнь, а на смерть

Карл и Кевин засмеялись.

– Да-да, обезьянка, – сказал Карл. – Сегодня вечером ты выйдешь на ринг против Берни!

– Все будут в восторге, можешь не сомневаться! – сказал Кевин.

– Особенно мы и другие зрители, – добавил Карл.

И они снова загоготали.