Новые странствия Салли Джонс

Птицы скоро привыкли к нему. Когда они вдруг прилетали и садились на него, он замирал и сидел неподвижно как статуя. Даже вздумай они свить гнездо в его волосах, он и то бы не шевельнулся.

– Ну и чудак же этот парень, – частенько повторяла миссис Брентвуд.

Газеты, естественно, не умолчали о событиях на Освальд-стрит. Ли Цзинь прочла нам эти статьи вслух. Видно было, что Берни с большим облегчением воспринял новость о том, что Мойра при нападении не пострадала. Остальным повезло меньше. Человек десять угодили в больницу с ожогами и огнестрельными ранениями. К счастью, никто не погиб.

В доме Мойры полиция обнаружила и изъяла массу ворованного добра и другие вещественные доказательства. Мойра и члены ее банды были задержаны по подозрению в скупке и сбыте краденого, контрабанде, ростовщичестве, а также в неоднократных угрозах и жестоких избиениях. Было предъявлено даже несколько обвинений в убийстве. Всем преступникам грозили большие тюремные сроки.

Многие из банды Томми Тарантелло тоже были задержаны. Но сам Тарантелло тюрьмы избежал. Я узнала об этом позже, когда случайно увидела в газете его фотографию. Снимок был напечатан рядом со статьей о дансинг-холле «Локарно» на Саучихолл-стрит – где меня едва не пристрелили. В статье говорилось, что у «Локарно» появилась новая хозяйка. На снимке она стояла на переднем плане, в элегантном вечернем платье, окруженная нарядными людьми. Я сразу узнала ее. Это была Люси. Из-за ее спины выглядывал Томми Тарантелло с бокалом шампанского в руке.

Вот я и получила ответ на вопрос, который не давал мне покоя с того жуткого вечера в доме на Освальд-стрит.

Кто же все-таки предал Мойру?

Ведь никто из членов банды не мог предупредить Тарантелло о готовящемся нападении.

Никто, кроме Люси, как поняла я теперь.

Хоть ее саму и не позвали обсуждать план нападения, кто-то ей, видно, проговорился.

И в таком случае это точно был Гордон.

Люси ему нравилась, и он никогда не упускал случая с ней поболтать. Симпатия Гордона была взаимной, он наверняка не сомневался, что может доверить ей тайну. Однако он поступил опрометчиво. Люси предала его и рассказала все Тарантелло. А тот в благодарность за услугу устроил ее на шикарную работу в «Локарно».

Мне стало грустно. Гордон, конечно, негодяй и заслуживает тюрьмы, но как ужасно, должно быть, получить удар в спину от того, кто тебе нравится.

Вскоре после того, как мы приехали к Ли Цзинь, я заболела. У меня подскочила температура, и я неделю не вставала. Берни волновался за меня, но Ли Цзинь была спокойна.

– Я думаю, Салли Джонс просто устала, – объяснила она ему. – Ее тело говорит ей, что нужно немного отдохнуть. Бьюсь об заклад, через несколько дней она снова будет на ногах.

Ли Цзинь не ошиблась. В одно прекрасное утро я проснулась бодрая и свежая. Тогда-то я и заметила на окне веранды маленькую подзорную трубу. И потом всю неделю по многу часов в день смотрела в нее на залив, страстно мечтая увидеть, как в Ферт-оф-Клайд на всех парусах входит «Валькирия».

Ли Цзинь считала, что нет смысла простаивать у окна с подзорной трубой. Поэтому она связалась с самым главным лоцманом на лоцманской станции в Гуроке. Тот обещал немедленно позвонить, как только «Валькирия» будет замечена в заливе.

– Если ты волнуешься, что «Валькирия» утонула в Атлантике, то напрасно, – сказала мне Ли Цзинь. – Мы бы об этом уже услышали. В таком городе, как Глазго, новости о кораблекрушениях распространяются со скоростью света.

Ли Цзинь наверняка была права. К тому же я знала: уж с кем с кем, а со Старшим в море ничего не случится. И все-таки с каждым днем мое беспокойство росло. «Валькирия» должна была прийти в Глазго еще несколько недель назад…

62. Высокая вода

Чтобы отогнать нехорошие мысли, я старалась не сидеть без дела.

Для начала я взяла у Ли Цзинь старенькую дорожную пишущую машинку марки «Корона» и написала письмо Ане и синьору Фидардо. Я рассказала, что произошло со мной и со Старшим с тех пор, как мы покинули Лиссабон. Письмо получилось длинное. Прощаясь, я обещала сообщить, как только Старшой вернется в Глазго.

Пока я стучала по клавишам, Ли Цзинь пыталась занять Берни работой в оранжерее. Сперва он противился, но, полагаю, что это просто от неуверенности. Через несколько дней он научился поливать растения и обрезать мертвые ветки и листья с больших пальм.

Работа в оранжерее действовала на него умиротворяюще. Правда, в остальное время он был часто удручен и тревожен. Наверно, он думал о Мойре. Может, переживал за нее. А может, скучал. Хотя поверить в это было трудно, учитывая, как жестоко она с ним обращалась. Впрочем, откуда мне знать? Вполне возможно, что она не всегда была такой. И все-таки она его сестра.