Новые центурионы

– Я как раз сейчас развожусь, так что мне пока не до женщин, – сказал Рой и понадеялся, что Гэнт спросит его, когда намечается последнее разбирательство, или выскажет хотя бы на сей счет какое-либо соображение.

Рой вдруг ощутил страстное желание говорить об этом – с кем угодно, с любым, – возможно, что и Гэнту доводилось проходить через все это. Среди полицейских таких людей хватает.

– Округ хорошо знаешь, Рой? – спросил Гэнт, вызвав у него разочарование.

– Еще бы.

– Тогда можешь изучить вон ту карту со значками, – сказал Гэнт, неопределенно махнув рукой на стену и начиная заполнять отчет, который позже, Рой это знал, будет перепечатан и подшит к исковому заявлению.

– Чем мы сегодня займемся, шлюхами?

– Ага, ими самыми. Надо бы обстряпать несколько арестов. Давненько что-то нам ничего стоящего не попадалось. Может, какие голубые объявятся.

Когда в журнале недостает записей, мы промышляем по этим мальчикам. Так проще всего.

Рой услышал голоса, и в дверь вошел Филлипс, смуглый юноша с непокорными волосами и жесткими колючими усами.

– Всем привет, – объявил он, швырнув на стол футляр из-под бинокля. Под мышкой он держал «болтушку» – переносную рацию.

– Ты что, прямо из торговой палаты? Или из кабельного телевидения? – спросил Гэнт. – Намечается крупная сделка?

– Может быть, – сказал Филлипс, кивая Рою. – Вчера, когда мы уже собирались разойтись по домам, сюда позвонил тот головорез-стукач, с которым работает Зигги, и сказал, что в «Пещере» сегодня будут крутить порнуху. Не мешает проверить это гнездышко.

– Дьявол, да ведь тамошний бармен, Микки, знает любого из нас как облупленного. Особо там не поработаешь. Я успел у них стольких повязать, что меня они признают, даже если я явлюсь туда переодетый гориллой.

– Для притона, где посетители если не психи, так чокнутые, костюм гориллы – наряд идеальный.

– Бывал в «Пещере»? – спросил Гэнт у Роя.

– Тот голубой бордель, что на Главной? – Рой вспомнил, как в первую же ночь в Центральном ездил туда усмирять драку.

– Да, только там не одни голубые. Хватает и лесбиянок, и садистов, и мазохистов, и наркош, и шлюх, и мошенников, и темных личностей, от проституток-карманщиц до убийц, – уголовнички на любой вкус, причем у каждого свои причуды. Кто бы потрудился там заместо нас, а, Филлипс?

– А ты не догадываешься? – сказал тот и улыбнулся Рою.

– Вот-вот, – сказал Гэнт. – Тебя в здешних краях никто покамест опознать не может.

– Однажды я уже заглядывал туда в форме, – сказал Рой, отправляться в одиночку в «Пещеру» ему отнюдь не улыбалось.

– В форме ты просто безликий самец, выкрашенный в синий цвет, – сказал Гэнт. – А в цивильной одежде никто тебя и не узнает. Послушай, Филлипс, я думаю, старина Рой прекрасно с этим справится.

– Угу, голубенькие пупсики кинутся на такого блондинчика, как мухи на мед, – сказал Филлипс и издал смешок.

Вошли остальные члены дежурной команды. Симеоне и Ранатти были не только напарниками, но и соседями, а потому ездили на работу вместе.

Сержант Джакович появился последним. Пока все рассаживались за длинным столом в кабинете, где царил полный хаос, и занимались писаниной, Рой на правах профана, не свыкшегося с установившейся практикой службы в команде «нравов», почитывал рапорты по произведенным арестам. За исключением Гэнта и Джаковича, которых можно было без особого преувеличения назвать людьми пожилыми, его новые коллеги были сплошь молодыми ребятами, немногим старше его самого. Одевались все примерно одинаково: яркие хлопчатобумажные рубашки навыпуск и удобные брюки тоже из хэбэ. Такие не обидно испачкать или разорвать, когда лезешь, к примеру, на дерево или ползешь вдоль темной ограды. Рой это испробовал прошлой ночью, преследуя проститутку с клиентом до дома последнего, где они надеялись пошалить, но только Рой с напарником их все равно упустили: едва те исчезли в подъезде тусклого и выцветшего жилого дома, как какой-то длинный негр с химической завивкой, без сомнения выставленный там в качестве дозорного, вычислил обоих полицейских. Рой обратил внимание, что у всех его товарищей туфли на мягкой резиновой или рифленой подошве, с такой подметкой легко подкрасться, подглядеть или по самый лоб засунуть нос в чужие дела. Рой так до конца и не уверился в том, что хотел бы получить сюда назначение на целых восемнадцать месяцев: он уважал чужие тайны. И подозревал, что от такой секретной слежки попахивает фашизмом. И полагал, что люди, черт бы их побрал, заслуживают доверия и что среди них, о чем бы там ни твердили циничные полицейские, паршивцев – ничтожная малость. Тут он вспомнил замечание – или предостережение? – Дороти о том, что ему никогда по-настоящему не нравилась его работа, но, дьявольщина, чего ж ему еще нужно? – подумал он, работа в «нравах» обещает быть просто захватывающей. По крайней мере с месяц.

– Рой, неси-ка сюда те рапорта, – позвал его Джакович, отодвигая в сторонку свой стул. – Может, тебе будет полезнее сесть вот тут и заодно с чтением этого вранья послушать и другую муть.