Новые туфли хочется всегда

Новый номер телефона я сообщила только маме. Кстати, она оказалась единственной, кто не обиделся на меня за побег без предупреждения. Или без уведомления. Мама всегда и во всем поддерживала меня. Для нее важным было не то, чтобы все было правильно, а чтобы мне было хорошо. Я знала: мама – единственная, кто не выдаст мой номер никому. Что бы и кто бы ей ни сказал. Если я говорю маме не давать номер телефона никому, то я могу быть уверенной, что его никто не узнает. И она будет звонить только при действительной необходимости. Мама не спрашивала отчета за Макса. Про Марка она вообще не знала. Она была убеждена в одном: важно только то, о важности чего я ей скажу. Всему остальному можно не придавать значения. Поэтому Макс, Марк – пока это не важно. Мама всегда оставалась вне моих любовных приключений. Мне удавалось выводить ее из-под огня. Всегда, но не в этот раз. В этот раз мамуле досталось. Но держалась она стойко.

Сначала они меня не потеряли. Они – это Марк и Макс. Один думал, что я в Париже или где-то там выхожу замуж за Марка. Другой, что я в России и выхожу замуж за Макса. Потом они меня потеряли. Причем оба и почти одновременно. Спустя пару дней после моего якобы отъезда Марк позвонил мне на работу, чтобы сообщить, что миссия выполнена и платье вернулось дизайнеру, что его (дизайнера) очень расстроило. Им (ему с дизайнером) пришлось даже выпить с горя бутылочку шампанского. Дизайнер всегда очень переживает, когда расстраиваются свадьбы.

Марк хотел сообщить все эти подробности мне, а вместо того получил разговор с секретарем, которая вежливо сообщила, что я уволилась и больше здесь не работаю. Тогда он нашел Нюсю. И ему стало известно, что я не просто уволилась, а уволилась по факсу и осела где-то в Европе. И теперь тусуюсь, собака такая, а где – Нюся не знает, что ее Нюсю бесит, но она ничего с этим поделать не может. И номера моего мобильного у Нюси нет, есть только домашний телефон моей мамы, но это никого не спасет.

Марк не поверил и позвонил моей маме. Он попытался объяснить, что ему очень нужно связаться со мной и как можно скорее, что это необходимо для моей же пользы и только для этого. Мама его вежливо выслушала и сказала, что ничем не может ему помочь. Что я звоню ей сама. Точнее звонила всего один раз. Но как только я позвоню снова, правда, когда это случится, мама не знает, – она сообщит о его, Марка, звонке. При этом она не попыталась уточнить, как его зовут и что конкретно нужно мне передать, равно как и не полюбопытствовала, как связаться с Марком. Он как умный человек понял, что мама не собирается ничего мне говорить. Единственным его завоеванием стало то, что он получил разрешение позвонить маме еще раз. Но не завтра, конечно. А когда-нибудь. Потом.

Второй звонок в квартире мамы раздался спустя несколько минут после ее разговора с Марком. Звонил, конечно же, Макс. Ему оперативно донесли, что меня разыскивал тот самый мой «ухажер», который, кажется, из Германии. Ухажер хотел что-то сказать о каком-то свадебном платье, из-за которого очень расстроился дизайнер этого платья (секретарь в нашей конторе явно обладала экстрасенсорными способностями), и что этот французский немец был очень удивлен, узнав, что меня нет на работе и после долго говорил с Нюсей. Макс ничего толком не понял, кроме того, что я не с Марком. Дальше он тем же путем – через Нюсю – узнал некоторые подробности. И стал звонить своей несостоявшейся теще. С ним мама поговорила теплее, но она не забыла, с каким лицом Макс привез ей мои вещи, а потому, несмотря на слезные мольбы, пообещала только одно – сказать о его звонке мне, и не более.

На следующий день оба звонка повторились. И на следующий день тоже. И на следующий. Мама не отключала телефон, потому что в любой момент могла позвонить я. Но я не звонила, а звонили Марк и Макс. Наконец, маму посетила счастливая мысль. Она позвонила Нюсе и предложила, чтобы женихи объединили усилия и сообща разыскивали меня, а ее оставили в покое. Нюся пребывала в шоке. Она хотела посоветоваться со мной, но не знала, как мне позвонить. В этот момент я набирала ее номер телефона.

– Туся, ты – сволочь! – голос Нюси звучал бодро и радостно.

– Привет, дорогая! Как ты там?

– Номер не определился – ты откуда звонишь?

– Из автомата. Прости, я еще не наигралась.

– Ты представляешь, – она говорила с азартом в голосе, – они оба тебя ищут! Каждый день донимают твою маму! Но твоя мама – я восхищаюсь ее силой воли! Кстати, ты ни за что не догадаешься, что она мне только что предложила!

– Чтобы они донимали друг друга напрямую, а от нее отстали.

– Она тебе уже сказала?!

– Нет, просто я знаю свою маму.

– И что ты об этом думаешь?

– Не знаю, но возможно, она права.

– С ума сошла?

– Пока держусь.

– Ты где?

– Тебе не скажу.

– Почему?

– Сдашь. Эти два плейбоя тебя сахарными голосами спросят, жалостливые взгляды настроят – и ты поплывешь, расскажешь им всё, что знаешь, и еще поможешь до чего-нибудь додуматься, потому что знаешь меня, как никто.

– По-хорошему, мне сейчас на тебя…

– Не надо обижаться.