Новые записи Ци Се, или о чем не говорил Конфуций

8. Существует пантеон богов со своей иерархией[132] и своими функциями. К числу высших божеств[133], фигурирующих в рассказах Юань Мэя, относятся: Шан-ди (1 рассказ), Яньло-ван (6 рассказов), Гуань-ди (15 рассказов), Гуань-инь (5), Вэньчан дицзюнь (5), местные божества-покровители городов[134] (чэн-хуаны) и деревень (туди-шэни) (более 30 рассказов), даосские божества — бессмертные (4 рассказа), бог грома (более 20 рассказов), богиня радуги (1 рассказ), царь драконов Лун-ван (2 рассказа), духи рек, озер и гор, божества-патроны и т. д. Боги и духи награждают людей за их добрые дела и карают за злые (см. соответствующие разделы по Указателю сюжетов).

9. Существуют своего рода посредники между сверхъестественными силами и людьми (маги, шаманки, гадатели, вызывающие духов умерших людей, геоманты и т. п. — см. Указатель сюжетов: Б, а, а, IX, 23; Б, а, а, X, 31а).

10. Человек может узнать свою судьбу не только из предсказаний и гаданий, но и из вещих снов (Б, а, а, IX, 24) н предзнаменований (рассказы № 16, 609, 634, 638).

11. В повседневной жизни людей происходят всякие чудесные и странные случаи (Б, а, а, X, 34; Б, а, а, X, 34’).

Суммируя эти элементы религиозных верований и суеверий в рассказах Юань Мэя, можно прийти к выводу, что автора скорее интересовал низший уровень религиозной системы. Культовая практика в Китае сложилась так, что для низших социальных слоев были более существенны низшие уровни религиозной системы (народная религия[135]), почитание же высшего уровня — пантеона — было распространено преимущественно среди образованных людей. Если религиозная практика последних характеризуется почитанием Неба, Земли, предков, основателей религии (Конфуция, Лао-цзы, Будды) и некоторых деифицированных исторических деятелей, отношением к религиозным обрядам как к необходимой формальности (проявление уважения к духам предков, обращение к Небу с изъявлением почтения и благодарности), причем жертвоприношения рассматривались как этико-социальные функции, способствующие регулированию отношений в обществе[136], то для первого (низшего) уровня характерно поклонение бесчисленным божествам, духам и силам природы, отношение к религиозным обрядам как к магии, вера в то, что духи, управляющие судьбами людей, антропоморфны и подражают людям в их поведении[137], а, следовательно, поклонение им и принесение жертв обеспечат их помощь людям[138].

Этот характерный для китайской народной религии утилитарный подход к сверхъестественным силам — установление с ними «„деловых“ связей, базировавшихся на принципе эквивалента (do ut des)»[139], — выражался прежде всего в том, что, принося жертву тому или иному божеству или духу, человек рассчитывал получить за это определенную выгоду или умилостивить злого духа. Рационалистический, конкретный характер просьб, с которыми обращаются к божествам и духам, хорошо продемонстрирован в работе Л. Хейеса, проанализировавшего 500 молитвенных листков, поданных в храмах пяти провинций Китая[140]. К. Б. Дэй, использовавший материалы Хейеса, пришел к выводу, что китайские крестьяне в своей культовой практике «в первую очередь заинтересованы в здоровье и долгой жизни»[141]. К аналогичным выводам пришел и Ян, в работе которого дается функциональная классификация главных храмов Китая — «согласно природе богов в каждом храме»[142]. Ян выделяет следующие функции божеств: обеспечение благополучия общественных институтов (семьи, общины, государства), поддержание нравственного порядка в обществе (награда за добро и наказание за зло), экономические функции (покровительство сельскому хозяйству, ремеслам, искусству, торговле, экономическому процветанию), обеспечение здоровья и общественного благополучия (божества, изгоняющие бесов).

Боги и духи размещаются в некоей иерархии, соответствующей их магическим силам; «в тех нередких случаях, когда божество манкировало своими обязанностями, ему официально предъявлялись претензии», направлявшиеся местной администрации «с просьбой воздействовать на потусторонние силы», причем «административное начальство... нередко действительно карало божество — в лице его идола — за его „прегрешения“, например за длительную засуху, которую оно, несмотря на многократные просьбы и жертвы, не предотвратило»[143].

В сборнике есть ряд рассказов, иллюстрирующих это положение; так, в рассказе № 324 жители деревни разрушают храм духа, не выполняющего своих функций; в рассказе № 142 крестьянин в «Молитвенном и жертвенном обращении к богу грома» упрекает его в том, что бог по ошибке убил его пятнадцатилетнего сына (и бог исправляет свою ошибку, воскрешая мальчика); в рассказе № 809 мудрый сановник разоблачает духа кумирни, который, получая от населения жертвы, не дал дождя во время длительной засухи; в рассказе № 64 ученый в своем донесении жалуется на бога земли, хитростью выманившего у него жертвоприношение. Молния сжигает храм бога земли.