Новые заветы. Самые известные люди России о своих мечтах, страхах и успехах

Там, давно, в каком-то тоже советском доме, по четвергам варили мы с Игорем Савеловым пельмени. Это были трансцендентальные пельмени, пельмени переходного периода, экзистенциальные — подтверждающие наше существование. Переходные, потому что Игорь только что развелся, а я вот-вот должен был жениться. Поэтому это были еще и холостяцкие пельмени, пельмени с надрывом — но и с верой в будущее, в рюмку водки например.

Сколько эпитетов, столько и ингредиентов. Сами пельмени фабричные, обыкновенные — что мы, казаки какие сибирские, пермяки шутливые, чтобы лепить? Нет, суть была в бульоне. Перед тем как запустить туда пельмешки, воду снабжали: чесноком, укропом и петрушкой, кинзой, базиликом, красным перцем, лаврушкой, бульонным кубиком, солью или соевым соусом. И никогда, никогда не вливали туда водку — хотя могли бы. Бульон, который оставался от пельменей, можно было есть вместо супа, что мы и делали наутро, если наши беседы затягивались до рассвета.

Раньше я тут перемещался с закрытыми глазами, в любом агрегатном состоянии, меня знали многие таксисты — нынче же только навигатор Гугла помог выбрать оптимальную траекторию до нужного места, до нужного дома на улице Академика Анохина.

В дверях меня встретил Жозе — высокий господин в бороде. Он прекрасно говорил по-русски, и меня это устраивало. Я снял верхнюю одежду, перехватил рюкзак, и мы устремились на кухню.

Я принес в дом несколько картофелин, пару луковиц, три спелых помидорины — все, как просил Жозе.

И мы приступили. Начали с визуального осмотра.

На столе — две емкости: кастрюля с водой и треской и коробка с вяленой треской.

— Я хочу, чтобы вы увидели, какая она, вяленая треска.

Увиденное меня обрадовало.

— И я хочу, чтобы вы ее понюхали.

А я и понюхал: это был прекрасный, сильнейший, настоящий запах вяленой рыбы.

— Иногда на таможне этот запах вызывает некоторые проблемы, — радостно сообщил Жозе. Я осмотрелся.

Квартира, как и бакальяу, была абсолютно аутентичная и богемная. Всюду виднелся минимализм, и линолеум топорщился по шву.

— Когда дочь с женой приезжают, кричат на меня, пытаются тут навести порядок. Но я ничего делать не хочу, не хочу ремонта. Тридцать шесть лет тут живу, получил, когда в издательство «Прогресс» устроился.

Выяснилось, что Жозе окончил исторический факультет МГУ на пару лет раньше меня.

Вернулись к треске.

— А что, обязательно из вяленой готовить? Вот я читал, что из вяленой — это атавизм и анахронизм. Ведь как я читал: из соленой трески готовили, потому что своей свежей не было, ее доставляли на кораблях законсервированную, соленую то есть. А потом уже португальские люди вымачивали треску и создавали бакальяу. Но теперь-то свежей трески завались! А?

Жозе посмотрел на меня снисходительно и сделал вид, что не слышал этой тирады.

— В Португалии невозможно сделать бакальяу из невяленой трески. Ее там просто нет. Поставляют ее, как всегда, Норвегия и Россия в основном. В общем, для бакальяу берем соленую рыбу и замачиваем на сорок восемь часов. Четыре раза меняем воду, чтобы соль хорошо сошла. Можно в последний, четвертый раз залить молоком — нежнее будет. Так вот, миллион есть способов сделать бакальяу. Мы сегодня приготовим ее двумя — в духовке и кастрюле. Все, убираю соленую.

— Стоп, стоп. Чтобы не забыть: а в России можно достать такую?

— Сейчас вроде можно. В «Гурмэ», кажется, если заказать. Но я вожу из Португалии.

Я сам вызвался чистить картошку, резать лук — для первого, духового варианта. Почистил, нарезал кружками картошку, а колечками лук, посмотрел на Жозе.

— Теперь капнем португальского оливкового масла «Olivari» (в любом «Ашане» есть). Так, разложим лук по противню, картошку, так… И сверху — два куска трески! Нас же двое!

— Что, просто так, даже резать не будем?

— Зачем?

Я прикусил язык.

— Теперь давайте сделаем в кастрюле. Тут сложнее. Потому что надо еще помидоры кружками нарезать.

Ага, я нарезал. Дальше как всегда: картошка, лук и помидоры.

— А сверху — кусок трески!

— Нас же двое?

— Большой кусок трески! Ставим на огонь. Все. Нет, не все. Потом еще немного водички надо добавить. Мой отец был моряком, в детстве я ненавидел бакальяу, потому что мы ее очень часто ели, это была самая простая пища — как и сардины на оливковом масле. А после революции семьдесят четвертого вдруг ее принялись есть богатые. А потом уж бакальяу стала и туристическим блюдом, символом кухни. Кстати, вот для кастрюли… Моряки добавляют морскую воду — вкусно получается. Но главное, чтобы не очень соленая была. Мы же из вяленой делаем.

Да я этого и не забывал.

Все, хлопоты окончены, осталось подождать. Сколько?

— Да… когда будет готово, — махнул Жозе. Конечно, в этой квартире, за этим кухонным столом он был похож на профессора Билла Хансена из «Осеннего марафона» — только уже хорошенько пожившего в России.

Надо сказать, Жозе рассказывал охотно и обильно. Даже можно сказать, его было не остановить. Я только замышлял вопрос, а он уже докладывал ответ.