Новый Афонский патерик. Том II. Сказания о подвижничестве

«Монах не должен довольствоваться лишь предписанными ему ежедневными духовными обязанностями, но он должен молиться больше. Если он видит брата, который имеет нужду, то пусть протянет за него чётку-трёхсотницу. Или, например, если у него есть время в какой-нибудь праздничный день, когда нет послушаний, пусть он совершит ещё одно монашеское правило, про запас, на день, когда он по старости или по болезни не сможет исполнить правило».

«Когда ты видишь, что на тебя нападают помыслы от лукавого, то на время оставь своё рукоделие и помолись по чёткам с крестным знамением или земными поклонами, говоря: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя“, „Согреших, Господи, прости мя грешнаго“».

«Безмолвие, конечно, приносит большую пользу, но прежде всего мы должны иметь безмолвие внутри себя. Имея одно только внешнее безмолвие, мы не преуспеем, а можем даже повредиться и впасть в прелесть».

Старец сказал: «55 лет я живу здесь. Вчера пришёл – а завтра уже уходить».

Старец сказал: «Однажды, когда я совершал ночью своё монашеское правило в келии, я увидел свет и почувствовал некое изменение».

Старец сказал: «Когда ты видишь в человеке что-то хорошее – подражай. Когда ты видишь что-то плохое – не придавай этому значения».

Старец сказал: «День Святого Духа – это большой праздник, в который нельзя ничего делать. В этот день даже ласточки не строят своих гнёзд».

Старец сказал: «Тот, кто почитает достойного священника, почитает его и как человека, поскольку у него есть добродетель. Тот, кто почитает священника недостойного, почитает благодать священства».

Старец сказал: «Когда приходит благодать Божия, человек из дикого становится ручным».

Старец сказал: «Что певческие занятия, что духовные занятия: если ты их оставишь, то они тоже оставят тебя».

Старец сказал: «Чем больше мы гуляем – тем хуже мы воняем». (Старец имел в виду, что чем больше монах кружится и не сидит на месте, тем больше духовного ущерба он себе наносит).

Старец сказал: «Когда мы достигаем молитвы, то устраняемся от всех вещей. Мы больше ничего не хотим. Полнота молитвы – это любовь и смирение, но объяснить это нелегко».

«Покаяние – великая добродетель, – говорили прежние отцы, – и без неё мы не спасёмся».

«Те монахи, которые остались в месте своего пострига до конца, исполнили добродетель».

«Если ты не оставишь молитву, она не оставит тебя. Она приумножается. Только не будем относиться к молитве нерадиво».

«Часто через молитву приходит столько благодати, что человек не выдерживает: не может и шагу ступить, у него подгибаются колени, он падает, как подкошенный. А потом просит Бога, чтобы Он забрал его к Себе».

«Все мы после разлучения души с телом будем оплакивать себя и спрашивать, почему мы не сделали больше того, что сделали».

«Если наш духовный брат обманывает, то дружба с ним становится невозможной, и братское единство тоже не окрепнет».

«Человек через молитву должен стяжать сострадающую душу. Нельзя быть безучастным к боли другого».

«Монах имеет великое достоинство и несёт великую ответственность».

«Я имел извещение о том, что отцы, которые оказывали послушание, терпели и скончались здесь, в монастыре, спаслись».

«Сегодня трудно найти смирение, а также трудно найти рассуждение. Любовь найти можно – где-то мало, где-то много. Однако смирение и рассуждение найти тяжело, ведь это звенья одной цепи. Совершенное рассуждение есть признак святости».

«Покуда мы живём на этой земле, наша радость смешана со скорбью. В жизни иной радость будет чистой».

«Если мы одни, произнесение молитвы Иисусовой в полный голос идёт нам на пользу».

«Когда душа будет покидать наше тело, мы будем каяться во многих вещах, однако больше всего в том, что не преуспели в молитве. Молитва – выше всего».

«Молитва Иисусова не должна прерываться даже в храме. Конечно, она прекращается, когда мы поём, но потом она продолжается вновь. Если молитва придёт и совьёт в нас гнездо для себя, то мы не будем оставлять её, что бы мы ни делали. Наш ум будет постоянно уходить в молитву».

«Выше аскезы и поста стоят молитва и чистота души».

«Мы благоугождаем Богу молитвой Иисусовой и пением в храме – если оно совершается смиренно».

Один старец, будучи очень снисходительным к другим грехам, в отношении осуждения становился необыкновенно строг. Он часто говорил: «Чадо моё, святитель Нектарий Пентапольский стал святым именно так. Ведь ему сделали столько зла, а он никого не осуждал».

Один старец был бессребренником и всё, что бы у него ни попросили, отдавал. Он был очень чутким духовно и не принимал от других денег. Один человек пытался дать ему денег на его нужды, но он отказался со слезами: «Я не могу их взять, я никогда не брал денег. Я не могу поминать имена».

Старец говорил со слезами: «Грех влечёт нас к себе – он сладок, но покаяние ещё слаще». Разговаривая со старцем, ты понимал, что он глубоко переживал покаяние в собственной жизни.

«Самая лучшая книга – это Псалтирь».