Новый год в октябре

Он уставился на своего двойника взглядом, исполненным безутешной мольбы и скорби, словно делясь горестями и ища поддержки, но напрасно: тот смотрел куда–то вскользь, мимо, и глаза его выражали ледяное равнодушие и презрение.

Пока разогревался двигатель и отпотевали стекла, он сидел, ощущая под пальцами холодную пластмассу руля, и, неопределенно тоскуя, созерцал опустевшую стоянку автомобилей. Рабочий день кончился, институтские корпуса темными глыбами теснились на обнесенном забором пустыре, и лишь лампа над воротами, звеня жестяным колпаком, раскачивалась на ветру, слабо освещая заснеженный пятачок перед КПП.

В машине потеплело, но уезжать он не спешил. Собственно, он и не знал, куда уезжать. И тут кольнуло: если позвонить Ирине? Прямо сейчас. Позвонить, подъехать, встретиться…

Позвонить Прошин решил из автомата возле ее дома. Так, по его мнению, было даже лучше. Существовало, правда, одно «но»: встреча могла и не состояться. Но сумасбродное желание толкало в этом случае на поступок вовсе нелепый: просто побродить вокруг дома, с юношеским благоговением созерцая стены, тротуары, деревья, видевшие ее…

По дороге лежали два тона: черный и белый. Черный асфальт, черный лес, белые от снега обочины, белые мачты фонарей, белый пунктир разметки… Черно–белый мир. Машина шла мягко и быстро, чуть вскидывая носом на ухабах. Пучки света от встречных фар чертили по темному салону.

Возле ее дома повесили «кирпич», но бросать машину на улице и топать пешком во двор к автомату Прошин не пожелал и проехал под знак. Впереди шагала парочка: парень и девица. Прошин мигнул фарами, но дорогу ему не уступили: парень – расхлябанный, долговязый, в облезлой куртке и голубых джинсах в обтяжку, – не оборачиваясь, указал в сторону «кирпича».

Прошин передвинул рукоять переключения передач на нейтраль; двигаясь по инерции, подъехал к ним вплотную и, когда бампер почти коснулся ноги парня, выжал газ. Мотор взревел на холостых оборотах, и парочку разнесло по сторонам. Прошин ухмыльнулся. И обмер: перед ним, испуганно выставив руки, стояла Ирина.

– Ты что… дурак?! Псих?! – в оконце появилось неестественно белое, с черной полоской усиков лицо парня. – Ты… сволочь… – Рот у него дергался. – Перепил, да? Там знак!

– У вас машина – людей давить? – с возмущением начала она и осеклась…

– Здрасьте, – сказал Прошин весело. – Простите, что напугал.

– Да у тебя права надо отобрать! – разорялся парень, вращая глазами. – Напугал, ничего себе!

Прошин, морщась, посмотрел на него. И неужели этот…