Новый год в октябре

– Боря, – сказала она, приходя в себя. – Это.. Алексей.

– Чего? – не понял тот.

– Алексей. Ну, я говорила же…

– А–а, – протянул Боря с невыразимым презрением. Он отступил на шаг и, поправляя свои мушкетерские волосы, взглянул на Прошина так, словно приготовился с одного маха проломить ему череп. – Но нас вроде никуда подвозить не надо…

Он, видимо, был обо всем всесторонне информирован.

Прошин рассеянно отвернулся. Оскорбление было столь велико, что убило способность к каким–либо эмоциям, лишь отстраненно представилось, как сейчас с размаху, боком он ахнет этому мерзавцу коленом в солнечное сплетение и, когда тот, по–рыбьи разинув рот, начнет оседать на землю, подцепит его апперкотом в челюсть.

– Вы мне что–то хотели сказать? – Она демонстративно прижалась к парню.

– Что–то, наверное , и хотел… – ответил Прошин задумчиво.

– Ну вот вы вспоминайте, а мы пошли, – высказался Боря, торопливо увлекая ее прочь.

Прошин посмотрел на машину. Крыло Зиновий выправил замечательно – ни намека на вмятину. Мастерски выправил. Великолепно. Отлично выправил Зиновий. Да.

Эмоций по–прежнему не было. Никаких. Лишь тоскливо засосало под ложечкой, и сразу нахлынула убивающая все мысли усталость.

– Не мой день, – уже холодно и вдумчиво подытожил он, разворачивая машину.

***

Зиновий, сидя на пыльном скате, вытирал руки промасленной ветошью. Ванечка, сидевший рядом на корточках, с неодобрением рассматривал изломанные ногти отца, черные поры кожи, куда смазка и крупицы металла, казалось, въелись намертво и вспоминал пальцы Прошина – узловатые, чуткие, цепкие…

- Работа, в общем, полнейшая лажа, - говорил он. – не знаю, как там дальше пойдет, но с этими инженерами мне неинтересно. Не с кем поговорить. А выдумывают они машину какую-то. Рак, говорят, сама лечить будет. Положат, значит, в машину чувака, который концы отдает, а она из него весь рак и вытянет. Как загнули, понимаешь? Закапали мозги кому надо, им деньжищи платят, а они ни хрена не пашут. Сидят чай дуют и трепятся. Это сопротивление не пойдет, Федор Константинович, тут нужна максимальная нагрузка… - И ванечка гнусаво изобразил интеллигентный пронос трепачей.

- Мгм… - сказал Зиновий. – Ты это… не особо тявкай, молокосос. Трепачи… Бабка твоя свечку в полпуда поставила бы, если б ты таким трепачом вышел, обормот. Все танцульки в голове, да магазин. Смотри мне! Ежели, не дай бог, Алексей Вячеславович мне пожалуется на твои художества, то сыму штаны и так врежу ремнем вентиляторным по филейным частям… Не погляжу и на усищи твои тараканьи.