Новый год в октябре

«Вот тебе твое высокое благородство, – участливо сказал Второй. – Сейчас из тебя сделают мартышку. Герой! Куда полез? В пошлую, уличную драку…»

«Так получилось…» Прошин скосил глаза на стоявших с открытыми ртами Борю и золотозубого. Ждать помощи от Бори не приходилось. Боря находился под сильным впечатлением и был недееспособен. Друг Гоги, напротив, склонился к действиям радикальным, хотя далеко не эффективным; с собачьим каким–то озлоблением, подвывая, он вцепился Прошину в дубленку и повис на ней, только мешая Гоге и создавая дополнительную нагрузку. Прошин крякнул и лягнул золотозубого в пах. Получилось довольно метко. Золотозубый охнул, упал на карачки, пополз, держась рукой за поврежденное место; потеряв шапку, ткнулся лицом в сугроб и затих.

Такое положение вещей Гогу расстроило. Удары не достигали цели, противник был до отчаяния увертлив и даже вывел из строя старшего товарища. Гога опустил Прошина на землю.

– Ты – сука! – с чувством сказал он и, откинувшись, размахнулся для убийственного удара.

Но как только одна нога Прошина нащупала опору, другая автоматически пошла на подсечку…

Гогины башмаки блеснули в свете задумчивых фонарей подкованными подошвами, и, со звуком упавшего комода, он расположился на тротуаре.

Прошин зыркнул по сторонам. Со всех сторон к нему направлялись какие–то люди. Конечно, когда кто–то лежит, а кто–то стоит, самое время подойти!

Он схватил ничего не соображающего Борю за руку и побежал, волоча его за собой, к машине.

В переулке Прошин остановился.

– Вот что, – проговорил он, хватая морозный, режущий горло воздух. – Выжди немного… До фильма еще… – Он посмотрел на руку. – А, часы забыл…

– Еще пять минут, – угодливо подсказал Боря, так и не узнавший его в темноте.

– Успеешь. Бывай. – Он толкнул его в плечо и пошел к машине.

«Она действительно похожа на Ольгу, – думал он, выруливая на проспект. – Не видел ее нового мужа, но он наверняка такой же, как этот… Им почему–то нравятся такие… Такие как все!»

* * *

На служебном письменном столе Прошин увидел папку с наклеенным квадратом бумаги. Прочитал: «Расчет сканирующего датчика».

– Так, – процедил сквозь зубы.

Это была пощечина. От всего трудового коллектива, упитанного высоконравственными идеями. Небрежная, хлесткая, унизительная. Карточный домик докторской задрожал. Накренился и рухнул, рассыпавшись. И настаивать на прежнем, ругаться, приказывать, было нелогично и поздно.

«Сволочи, – стукнуло в висках. – А почему сволочи? Они честно избрали оптимальный вариант».