Новый год в стиле хюгге

– Если захочешь что-то рассказать, я рядом, – не выдерживает он.

– Вижу, – впервые после всей этой истории с Киром я улыбаюсь.

– Ну, в целом: ты как, нормально?

Нормально ли? Мне кажется, да. Но при моих обстоятельствах чувствовать себя нормально – это точно ненормально. Я не знаю, что ему ответить. Просто зажимаю ладони под мышками – мне все время холодно, несмотря на то, что печка жарит, – и смотрю в лобовое стекло.

Из черноты яркими точками вырывается снег – будто мы летим в космосе. Вкусно пахнет кожей – похоже, машина новая. Играет тихая танцевальная музыка, не разобрать ни слов, ни мелодии, только тыц-тыц. Я то проваливаюсь в сон, то снова возвращаюсь в реальность. Раньше мне казалось, если спишь, дорога проходит быстрее. А теперь из-за этого постоянного перепрыгивания кажется, что она бесконечная.

Но все же фары выхватывают на обочине указатель с названием моего города.

Я не была здесь шесть лет. Чувствую волнение и… вину?

Мы въезжаем в город, но едем незнакомой дорогой. Саня признается, что везет меня к дежурному врачу. Я сопротивляюсь, но, похоже, действительно выгляжу так себе, потому что Саня беспрекословен, а он обычно меня слушает.

Я откидываю солнцезащитный козырек и смотрю на себя в зеркальце. Мамочки… Тушь потекла, расползлась кругами под глазами. Тени придают лицу такой вид, будто меня пару дней назад хорошенько избили. Я вздыхаю, прошу у Сани влажные салфетки и до самой больницы пытаюсь привести себя в порядок.

Врач дотошно меня осматривает и задает очень много вопросов – уж не знаю, что наговорил ему Саня. Я всячески пытаюсь убедить его, что со мной все в порядке, – даже сама начинаю в это верить.

– Теперь домой? – спрашивает Саня, когда мы снова оказываемся в машине.

Я смотрю на часы на приборной панели – два часа ночи. Как представлю, что заявляюсь к маме в такое время, в таком виде, без предупреждения… Она лишится пары лет жизни.

– Сань, а та квартира, в которой я когда-то скрывалась, свободна?

– Сейчас узнаю.

Он выходит из машины, кому-то звонит и с минуту разговаривает, курсируя туда-сюда по узкой тропинке, протоптанной в снегу на тротуаре. Затем возвращается. Квартира свободна.

Ключи в почтовом ящике. Поднимаемся знакомыми ступеньками. Тот же запах сырого бетона и дешевых сигарет. Те же тусклые лампочки на этажах, старые двери, обитые дерматином. И только одна новая, Санина.

Входим в коридор. Окно на кухне приоткрыто, от сквозняка оно хлопает, Саня идет его закрывать. Здесь тоже почти ничего не изменилось, только обои теперь однотонные, бежевые, и на коврике у порога «Добро пожаловать» написано по-английски.

Я разуваюсь, захожу в спальню, щелкаю выключателем и… свет снова не загорается.

– Завтра поменяю лампочку, – произносим мы с Саней одновременно – эту же фразу он сказал шесть лет назад.

Мне от этого становится так весело, что смех с оттенком истерики прорывается наружу.

– Что тебе привезти? – спрашивает он. – Здесь ночник недавно открыли.

– Сань… – Я сажусь на кровать, оглядываю очертания комнаты. – Мне ничего не надо. Совсем ничего, честно. Я просто жутко хочу спать.

Он уходит, щелкает замок, стихают шаги на лестнице. Меня знобит, но не от простуды. А в мыслях тихо, спокойно. Почему?.. Почему я своими руками разрушила то, что строила всю жизнь, но на душе легко?

Я раздеваюсь до нижнего белья, залезаю под одеяло, сверху натягиваю покрывало. Пододеяльник, еще не нагретый моим теплом, холодит кожу. Подтягиваю к животу колени. Закрываю глаза.

Я обнулилась. Теперь я – это только я.

Глава 27

Просыпаюсь от металлического щелчка – в двери поворачивается ключ. Секундная паника – пока соображаю, где нахожусь, – и выпрямляюсь на кровати, прикрываясь одеялом.

– Кто там?..

– Я и кофе, – отвечает Саня.

Улыбаюсь.

Неплохое начало первого дня моей обнуленной жизни.

Он подходит ко мне, легонько взъерошивает волосы на макушке. Такая непривычная от него нежность, обычно мы даже не дотрагиваемся друг до друга, только поцелуй в щеку во время приветствия.

– Доброе утро, соня! – Он протягивает мне бумажную подставку с двумя стаканчиками кофе. Я вынимаю один. – На растительном молоке нет, но уже можно брать навынос – прогресс.

– Все равно утро доброе, – улыбаюсь я.

– Это еще не все! – Саня идет в прихожую и возвращается оттуда с большим целлофановым пакетом. – Тут джинсы, джемпер. Просто чтобы тебе в нормальном виде домой вернуться, знаю, что такое не носишь.

– Да я все сейчас ношу. Отвернись.

Саня уходит на кухню.

– У меня еще пирожки с картошкой есть, у мамы стащил. Она же обожает их готовить, помнишь?

– Помню! – кричу я, перебегая в ванную. Почему-то именно сейчас, под струями воды, теплыми и ласковыми, я особенно ощущаю телом, какой сложный вчера выдался день. Сколько я прошла-пробежала на каблуках? Мышцы ног ноют.

Наскоро высушиваю волосы феном, примеряю обновки, подхожу к зеркалу в коридоре. Простые вещи, а смотрятся неплохо.

Саня выходит из кухни, жуя пирожок.

– Ничего так, – говорит он, а его щеки снова покрываются красными пятнами.

Поворачиваюсь к нему.