Читаем Новый Мир ( № 3 2010) полностью

Казалось бы, услышав эту модифицированную версию учения Таракановой — Брахмана, впору закрыть книгу навсегда. Особенно потому, что Т. неожиданно с этим учением соглашается. Но и это еще не конец романа. Ариэль Эдмундович готовит графу Т. предложение, от которого невозможно отказаться, — искушение «реальным бытием» графа Льва Николаевича Толстого. Присоединившийся к бригаде литработников шестой автор-реалист создает главу, в которой читатель наконец-то узнает «всю правду». В соответствии с ней весь роман — лишь сон великого писателя Льва Толстого, абсолютно живого и очень респектабельного человека. В момент «пробуждения» «Лев Толстой» узнает, что имя «Ариэль» в переводе с древнееврейского обозначает «Лев Божий». Снова погрузившись в «сон», Т. при помощи той же самой каббалистической процедуры, которую использовал Брахман, проникает в его московскую квартиру и, не прибегая ни к ножу, ни к удавке… приносит его в жертву. При этом он, во-первых, сам становится единственным автором романа, во-вторых, оказывается в самой настоящей Оптиной пустыни, то есть у последнего мистического рубежа.

Итак, жертвенным агнцем оказывается другой Лев, наш современник, корыстолюбец и детерминист, отрицавший свободу воли и единство человеческой личности так яростно, что даже пытался пересказывать затерявшемуся в начале прошлого столетия графу Т. последние достижения современного «мозговедения».

Характерно, что и в этом случае Пелевин не забывает посягнуть на ограждения между литературой и реальным миром: в выходных данных книги Ариэль Брахман значится как литературный редактор, причем его имя — в траурной рамке. Перед читателем возникает поразительная по своей интеллектуальной красоте смысловая конструкция.

Мысль Пелевина уверенно вышла на новый виток. Проблематизируя каждый из путей спасения, предлагаемых традиционными конфессиями, Пелевин создает особую площадку для их исследования, расположенную на территории собственно литературы.

Василий КОСТЫРКО

[1]Д е к а р т  Р е н е. Метафизические размышления. — В кн.: Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950, стр. 340.

[2]Фридман И. Н. Щит Персея и Зеркало Диониса. — В кн.: «Вячеслав Иванов. Архивные материалы и исследования». М., 1999, стр. 253, 258, 280.

Гегель, Эверетт и граф Т

В и к т о р  П е л е в и н. Т. М., «Эксмо», 2009, 384 стр.

 

Самоопределение

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза / Детективы