Новый Мир ( № 11 2012)

Симпатичный Антон так стеснялся и краснел, что жалко было смотреть. Но если на него еще и не смотреть, понимала Таня, парню настанет полный абзац. Чего она ни разу не стремилась добиться. Таня вообще не разбрасывалась мужскими трупами, а если это получалось само собой, помимо ее воли, переживала искренне.

Сейчас она переживала за Артема, своего жениха. Надо прямо сейчас, пока не начались съемки, найти таксофонную будку и наговорить чего-нибудь ободряющего ему на пейджер.

— У тебя карточка есть?

Симпатичный Антон взметнулся, как флаг над башней, и выудил из карманов “монтаны” сразу штуки три:

— На. Только я не знаю, сколько там осталось. Одна почти пустая, кажется.

— Давай сюда, заодно проверю. Покарауль здесь, если придут, скажи, я скоро.

Исправный таксофон отыскался за три квартала, как раз когда Таня, налюбовавшись на вырванные с мясом трубки и забитые всякой гадостью щели, решила уже обломаться и дать жениху возможность понервничать, что само по себе полезно. Из трех карточек симпатичного Антона две оказались совершенно по нулям, а на третьей оставалось минуты полторы. Таня потратила их на препирательства с глухой диспетчершей пейджерной связи, и страшно было представить, какой текст получит Артем, если, конечно, вообще получит. Однако подкормленное чувство вины заткнулось, и Таня, бросив карточки веером на месте, зашагала обратно, готовая к новым свершениям и авантюрам.

Каковые не замедлили вырулить из-за угла ей навстречу.

На вид это был двухметровый самец гориллы в камуфляже, молодой для Афгана, однако в самый раз для только-только из Чечни: физиономия, во всяком случае, совершенно маньяческая. Таня искренне изумилась, когда он молвил хриплым, но почти человеческим голосом:

— Пошли.

— Извини, тороплюсь, — твердо сказала Таня, не останавливаясь и прикидывая на ходу, куда он теоретически может ее затащить и в какую сторону лучше смываться.

— К тебе разговор. У серьезного человека.

Удивительно, как ему удавалось выговаривать столько длинных слов: видимо, хорошая память. Самодеятельность в виде военной хитрости с его стороны исключалась абсолютно. К тому же он грамотно и намертво блокировал дорогу; Таня сделала по паре пробных шагов вправо-влево и вздохнула:

— Ну допустим. Где он там, этот человек?

— Пошли.

...Разговаривать в шестисотом мерсе мерзковатого цвета бордо Таня наотрез отказалась: перед отъездом в столицу она пообещала маме не садиться в чужие машины и слово держала до сих пор. Тогда серьезный человек в пиджаке под цвет тачки тяжело вылез наружу и повел ее в бар напротив. Заведение было тоже мерзковатое, прокуренное до состояния газовой камеры, но выпендриваться дальше Таня не решилась.

Камуфляжный маньяк-телохранитель остался при входе. Серьезный человек рухнул за столик, Таня присела тоже. Подрулил официант и принял заказ чисто на мигах: серьезного человека и его вкусы здесь явно знали.

Он не торопился. Тяжело пыхтя, вытер платком с неразборчивой монограммой мощную шею, на которой блеснула толстая цепь, высморкался туда же, оперся локтями на пискнувший стол и побарабанил короткими пальцами с двумя золотыми перстнями-печатками и одной обручалкой с брюликом. Часы “Rollexx” на его рыжеволосом запястье показывали девять тридцать пять; Таня рисковала опоздать на съемки. Впрочем, не исключено, что рисковала она гораздо большим.

— У меня к тебе разговор, — наконец весомо уронил он.

Она об этом в принципе уже знала. Но предусмотрительно кивнула.

— Триста баксов, — сказал серьезный человек.

Тут она не сдержалась и хихикнула. Собеседник среагировал мгновенно:

— Хорошо, пятьсот. Но не больше.

И надо было доходчиво объяснить ему сущность ошибки: в цензурных словах, ласково и без прямых издевательств, — но Таню разобрал смех, и она ничего не могла с этим поделать, хоть и знала, что со стороны ее хиханьки-хаханьки выглядят прямым поощрением. Но ей уже давным-давно не предлагали вот так, откровенно, суммой. Ладно еще когда она только приехала в столицу и выглядела полной дурой-провинциалкой в своих дырявых вареных джинсах...

Серьезный человек смотрел обескураженно. Таня нарывалась.

— Вы, наверное, не поняли... — наконец выдавила она между неостановимыми спазмами хохота. — Я не...

— Это ты не поняла. Пятьсот баксов, и ты приносишь мне информацию.

Таня проглотила последний смешок. Подняла глаза и, глуша подступающий страх, ляпнула на автомате:

— Вы из КГБ?

Серьезный человек не счел нужным комментировать подобную глупость, близкую к оскорблению. Глянул на свой “Rollexx” о четырех циферблатах: похоже, он куда-то опаздывал тоже, и это сближало. А может, все-таки попробовать послать? — с надеждой подумала Таня. По идее, съехать с темы было еще не поздно, не закатают же ее в асфальт лишь потому, что она посидела с этим, в бордовом пиджаке и с цепью в полпальца (про КГБ и вправду получилось не очень), за одним столиком... И ведь не сказать, чтобы она аж настолько жить не могла без авантюр.