Новый Мир ( № 6 2002)

Кого здесь только и в каких соотношениях мы не обнаружим — от Симеона Полоцкого (автора “Рифмотворныя Псалтыри”) до постмодерниста и заумника Геннадия Айги. Конечно, надо сразу узнавать и угадывать. Так заря, раздвигающая тьму “багряною рукой”, — из того самого поэта, который в январе 1731 года явился в Москву с обозом мороженой рыбы. “Рыбий” след задается здесь с самого начала “морозным Рыбинском”, тщетно пытающимся разбудить покоящуюся в кварцевом (двойник хрустального?) гробу Спящую красавицу — Евтерпу, музу лирической поэзии. Исторически более близкий Архангельск упомянут попутно. В целом же стихотворение посвящено Ломоносову, а точнее — судьбе русской поэзии. Поэтому во второй строфе и встречается трансформированная цитата из Фета4.

Устраивая в своих стихах настоящий кордебалет из отсылок и намеков, Пурин оставляет у неподготовленного читателя чувство избыточности; поэта можно заподозрить в постмодернистической коллажности, в игре цитатами. На самом деле это не так. Наш стихотворец5 избыточен, как избыточна сама страсть, пытающаяся добиться от вожделенного объекта всего (чеговсего— ей и самой непонятно):

Я целую губы, ключицы, грудь —

и Гольфстрим несет меня вниз...

Ах, шепни — что любишь! Ах, все забудь,

на устах моих задохнись,

захлебнись — и всхлипни, и, словно ртуть,

из ладоней вырвись, вернись!..

Легко показать, что Пурин — “поэт-смысловик” (воспользуемся определением Мандельштама), его цитатостроение и метафороплетение — не самоценны, они нужны лишь для создания грандиозной иллюзии пронизанного смыслами, гармонически организованного пространства Слова, в котором, по уверению Михаила Кузмина, “на каждый звук и мысль / Встает, любя, противовес”. В языковом Элизии любой элемент значим. Одно имя откликается другому. Здесь нет “без отзыва призывов”, как это сплошь и рядом происходит в нашей хаотической повседневности.

Многие семантические связи останутся, по-видимому, навсегда утаенными от читателя. Вряд ли кто догадается, к примеру, что “столичный дичок-бычок” из стихотворения “Пароходик праздный бежал, речной...” — это известный москов­ский литературный деятель Дмитрий Быков, а строки про “уроки бегства / из уныло так обступившей суммы / обстоятельств”6 намекают на название раздела поэтической книги петербуржца Николая Кононова — “Сумма обстоятельств”. Но ведь понимание подобных нюансов сразу придает восприятию стихов замечательную остроту и конкретность, выявляет их скрытую полемичность.