Новый вор

Перелесов взглянул на часы. До встречи с китайскими инвесторами оставалось пятнадцать минут. Если кто-то выкатывается из Кремля и Большой Каменный мост перекрыт, можно опоздать, прикинул он.

— Нам пора, — поторопил Грибова, изъявившего желание участвовать в переговорах, чтобы одним своим видом сразу отбить у китайцев желание покуситься на национальную безопасность России. Или (это более вероятно) по поручению начальства. Китайцы исторически уважают толстых, заметил как-то Грибов, толстый чекист для них, вообще, бог, что-то вроде Конфуция.

— Ну, а ты? — грозно поднялся с дивана, пропустив обязательные мантры о монархии и особенностях русского национального характера, Грибов. — За войну или сдачу?

— За мир, — ответил Перелесов, — пока можно жить на сдачу за сдачу.

— А если зажать сдачу? — хмуро поинтересовался Грибов.

— Поздно, — подхватил со стола папку с материалами для переговоров Перелесов, — За сдачу сдачу уже не дают. Ты был позавчера на Совете безопасности? В офшорах банки каждый день блокируют на аффилированных счетах по миллиарду, а яхты…

Грибов значительно кашлянул, подошел к зеркалу, поправил галстук. Известная даже узбечке-уборщице в Минфине государственная тайна осталась в строгой неприкосновенности.

— Не понимаю, — продолжил уже в машине Грибов, — за что он тебя любит? Знаешь, что про тебя сказал? Перелесов — лес, который растет. Мы высосали, истощили, загадили почву, а он растет на мертвом грунте. Мы вымрем, а он останется, как те млекопитающие, которые выгрызли у динозавров спинной мозг. Разве можно за это любить, держать в министрах? — с недоумением посмотрел на Перелесова.

— Как вымя? — спросил Перелесов, освежая в памяти, подготовленные референтами бумаги. — Не пересохло?

— Подмерзло, — вздохнул Грибов, — оборудования, чтобы бурить в Арктике на шельфе нам… — показал пухлый кукиш. — Душат, сволочи, санкциями. Пощупаем, смогут ли китайцы взять у Канады через Сингапур?

Согласовав с представителями харбинской фирмы «Лесное чудо» по линии своего министерства многоступенчатый государственный контракт аренды участка приграничной дальневосточной тайги на сорок девять лет, Перелесов вспомнил, как облетал ранней осенью на вертолете этот, размером со Словакию или Словению, не меньше, участок.

Кедрово-лиственный лес был густ, как желтокрасное алычовое варенье с вкраплениями перетертого с сахаром фейхоа. По сопкам бежала упругая воздушная волна, когда вертолет зависал над лоскутными, напоминающими птичьи крылья, жилищами нанайцев в этнографическом заповеднике, полянами диковинных цветов, давно покинутыми, черными поплавками уходящими в земную глубь скитами старообрядцев.

Тайга была полна жизни и скрытой энергии. Семейство изюбрей поспешало за рогатым, продирающимся грудью сквозь кусты и подлесок отцом, а на речной песчаной отмели отдыхали объевшиеся рыбой медведи. Даже рев вертолетного винта не побуждал их сдвинуться с места. Набитые животы, как якоря, держали медведей на отмели.

Потом Перелесов вспомнил черные пни, выжженную землю, летающую сажу на другой приграничной территории, переданной на схожих условиях китайцам пять лет назад. Особенно озадачил его шест, увенчанный оскалившимся тигриным черепом с продетым в глазницы электронным ошейником. Он тогда подумал, что если существует ад, то он выглядит именно так. Какие сорок девять лет, ужаснулся Перелесов, им плевать, что мы охраняем тигров, следим за их передвижениями со спутников!

Одобрив предложение китайских партнеров поставить на месте тайги деревообрабатывающий комплекс, ферму для разведения нутрий, тепличный комбинат для выращивания лекарственных растений, Перелесов заявил, что цена контракта, тем не менее, представляется ему заниженной. Китайцы встревоженно посмотрели на расплывшегося в кресле Грибова. Тот ответил, что условия обговорены высшими руководителями двух стран, а потому пересмотру не подлежат, после чего предложил перейти к обсуждению имеющих отношение к национальной безопасности деталей контракта в специальном, защищенном от электронного проникновения помещении.

— Все свободны, — объявил Грибов мидовскому переводчику — ушастому, зыркающему по лицам и явно что-то мотающему на ус парнишке, — дальше будет работать наш специалист.

— Я тоже свободен? — уточнил Перелесов.

— Вы, господин министр, в первую очередь! — испепелил его взглядом Грибов.