Ноздря в ноздрю

На их сайте я посмотрел правила игры. Они за­нимали пятьдесят страниц, заполненных убористым шрифтом, и были такими сложными, что оставалось завидовать способностям тех, кто мог их понять. Од­но правило особо меня позабавило. Когда деревян­ный мяч диаметром в три с половиной дюйма раз­бивался от удара клюшкой или копытом пони, гол засчитывался, если цель поражалась большей поло­винкой мяча. Я как-то очень живо представил себе, что мог сказать защитник, которому удалось отбить меньшую половинку. В правилах указывалось, что конным судьям запрещается пользоваться мобиль­никами во время игры, тогда как пешим рекомендо­валось не отвлекаться на разговоры с соседями или по телефону, находясь во время игры за кромкой поля.

Я также узнал, что пони, участвующие в игре, вовсе и не пони. Лошади. По большей части арген­тинской породы «криолло»[31], а также скаковые чис­топородные лошади, которые не показали на дорож­ке должной резвости, чтобы ходить в победителях. В Америке чистопородных скаковых лошадей часто скрещивали с «четвертькровными», в результате по­лучая быстрых, крепко стоящих на ногах животных, которые могли резко ускоряться и сбрасывать ско­рость. Но в холке они превышали пятнадцать ладо­ней[32], или пять футов, тогда как для истинного пони максимум этой величины составлял четырнадцать с половиной ладоней.

Несмотря на то что голову забила ненужная ин­формация, ответов на интересующие меня вопросы я не получил. Зато выяснил, что в ближайшее воcкресенье пройдет финал турнира в «Гвардейском поло-клаб», неподалеку от Виндзора. И подумал, что, пожалуй, стоит там побывать. И не одному — с Ка­ролиной.

* * *

—  Ты рехнулся? — осведомилась Каролина, ко­гда я ей позвонил. — Нет у меня времени ни для ка­кого чертова матча по поло. И разве тебе не пропи­сан отдых? Ты только-только после сотрясения моз­га, помнишь?

—  У нас это займет меньше половины дня, — на­стаивал я. — И сотрясение сказывается только на памяти.

—  Так ты серьезно?

— Абсолютно.

—  Но я ничего не знаю о поло, — нашла она еще один аргумент.

—  Что с того? Я тоже не знаю.

—  Но зачем тогда ты хочешь поехать на этот матч?

—  Ты же в курсе моей версии о связи отравления приглашенных на обед и взрыва. Я чувствую, все это имеет какое-то отношение к поло. Я знаю, звучит безумно, и, возможно, ищу не там, где следует, но я хочу побывать на матче в поло и задать там несколь­ко вопросов.

—  Почему ты так сразу и не сказал? Конечно, я поеду. Мне надеть охотничий шлем[33] и взять с собой увеличительное стекло?

—  Я слышу скепсис? — Я рассмеялся. — По правде говоря, я тоже очень сомневаюсь, что от на­шего вояжа будет какая-то польза, но больше мне начинать негде.

—  Так что мне надеть? — спросила Каролина.

—  Твидовый костюм и зеленые резиновые са­пожки.

—  У меня нет твидового костюма.

—  Хорошо, — кивнул я. — Что-нибудь изящное и теплое, прогноз погоды на воскресенье оставляет желать лучшего.

—  Мне потребуется шляпа?

—  Не знаю, — честно признался я.

—  От тебя никакого чертова прока! — восклик­нула Каролина. — Я думала, в мире лошадей ты как рыба в воде.

—  В скаковом — да, но не в поло.

—  Какая разница. Лошади и там, и там.

Ей предстояло еще многому научиться.

* * *

Большую часть субботы я кружил по коттеджу и изучал стрелки часов, которые медленно ползли по циферблату. Очень мне хотелось их поторопить, чтобы приблизить момент, когда я смогу уехать в Фулем, к моей Каролине.

Но день не пропал зря. Утром я позвонил Мар­гарет Джейкобс в седельную мастерскую. Поначалу особого дружелюбия в ее голосе я не услышал.

—  Что тебе нужно? — очень уж резко спросила она.

—  Что-то случилось, Маргарет? — в недоумении спросил я.

—  Ты отравил меня и Патрика на том обеде. Нам было так плохо. Я думала, что мы умрем.

—  Сожалею. Если тебе будет от этого легче, ска­жу, что меня в ту ночь тоже выворачивало наизнан­ку. И я никогда никого сознательно не травил.

—  Да, пожалуй. — Она чуть оттаяла. — Но в газе­те написали, что твой ресторан закрыт на обеззара­живание. Раз они это сделали, значит, там что-то было не так. А мы только за неделю до этого обеда­ли в «Торбе».

—  С рестораном все в порядке, — заверил я ее. — Управление контроля пищевой продукции провело у нас инспекцию и не обнаружило никаких недостат­ков. Их и не было.

—   Наверняка были. Иначе почему мы едва не расстались с жизнью?

Я решил не говорить ей о фасоли и о моей уве­ренности в том, что кто-то сознательно отравил приготовленный мною обед. Вместо этого сменил тему:

—   Маргарет, я знаю, что тебя и Патрика пригла­сили на ленч, устроенный «Делафилд индастрис» в день скачки «2000 гиней». Отравление и стало при­чиной, по которой вы туда не пошли?

— Да, — твердо ответила она. — Я так ждала это­го дня, но мы не спали всю ночь.

—  Полагаю, это и хорошо, что вы не пошли.

—  Почему? — спросила она.

—  Разве ты не знаешь? — удивился я. — Бомба взорвалась в той самой ложе, где устроили ленч. По­гибли сотрудники «Делафилд» и их гости.

На другом конце провода молчали и молчали.

—  Маргарет, — позвал я. — Ты еще здесь?