Нулевая гравитация. Сборник сатирических рассказов

Герцогиня: Альберт Эйнштейн позвонил и сказал, что он может попытаться показать тебе, как завязать бабочку, но, поскольку у тебя ограниченный опыт в области квантовой механики, скорее всего, ничего не выйдет. Он предложил попробовать галстук на клипсе и сказал, что научиться пользоваться им будет проще, особенно учитывая то, как ты мастерски управляешься с парусными суднами.

Герцог: Разве он не знает, что моя религия запрещает это? Если я надену галстук на клипсе, меня не смогут похоронить на христианском кладбище.

Я отпустил текст, и мой мозг захлестнуло цунами мелатонина, я почувствовал, что пришло время отключиться. Жестом попросив чек, я начал отступать. «Я немного опаздываю, – сказал я. – Семью из четырех человек бальзамируют на одном из наших реалити-шоу, и я должен проверить их макияж».

Форсмит умолял меня перейти к его кульминации, которую он скромно сравнил с последним актом «Короля Лира».

«Действие происходит год спустя, – бормотал он, блокируя мой путь к выходу и хватая за лацканы пиджака. – Герцог, проводя раскопки в Александрии, находит фрагмент папируса, написанный Равнобедренным, который дает ему ключ к разгадке формы узла, который он искал. Позже, в клубе герцога, его высокомерные дружки задают ему взбучку. «Эта шишка, – говорит один, указывая на галстук Эдварда. – Этот огромный треугольник, этот виндзорский узел…» Он выступает вперед, и все окружение начинает хохотать, за исключением одного человека, который проникся и пишет сильную речь в защиту галстука герцога. Конечно же, это Бертран Рассел. P. S. Я уже говорил с Лео ДиКаприо о роли лорда Рассела, и ему нравится эта идея, но при условии, что мы сможем снять весь фильм в казино Caesars Palace. А сейчас на экране отключается…»

В этот момент я тоже вырубился. Как мне потом рассказали, пока я был без сознания, появились двое мужчин в безупречно белом одеянии с обширным опытом в области психиатрии и оборудованием энтомологов, и погрузили Форсмита в ожидающий фургон. Зеленый свет для такого проекта вызвал бы слишком много вопросов, например: «Вы работали на прошлой неделе? Вы искали работу?»

Ничто не сравнится с мозгом

На днях я шарил по полу в поисках экземпляра «Трех разговоров между Гиласом и Филонусом»[107], который выскользнул из пальцев, когда мое сознание начало угасать. Книга обнаружилась под нашим прикроватным столиком, и, подняв ее слишком резко, я смахнул свою лампу с гулким звуком, знакомым любителям кино, которые помнят логотип компании Дж. Артура Рэнка[108].

Так совпало, что как раз в это утро я просматривал рецензию в The New York Times на книгу о травме головы и ее способности вызвать синестезию, состояние, при котором даже один удар может породить гения, подобного саванту[109], в области искусств, науки и прочих фантастических математических и диковинных интеллектуальных навыков. Я вспомнил свой собственный опыт с подобным экзотическим черепно-мозговым приключением, который я изложил в виде письменного документа, научно разработанного для высвобождения его полной энергии при воспламенении с помощью обычной спички.

Был день середины лета, один из тех, что только Тургенев или Стриндберг могли бы достойно воспеть с их способностью к описанию великолепия природы. И вот я, бешеный горожанин, как говорил бард из Перу, Индиан, обрученный не столько с трелями жаворонков и сверчков, сколько с гулом уличного движения, бесцельно брел по Мэдисон-авеню под умиротворяющий вой сирены машины скорой помощи. А потом я услышал этот голос.

– Моррис! Моррис Инсим! – прожурчал он. Я повернулся – и вот она, такая же, как я помнил еще со времен колледжа, старше на два десятка лет, но все еще красавица, превосходящая любую из мраморных богинь Праксителя[110].

– Рита Молескин, что ты здесь делаешь? – сказал я, незаметно убирая в карман остатки растаявшего сникерса с ловкостью, которой позавидовал бы сам Кардини.

– Я только что переехала в Готэм, – ответила она, ее речь была пропитана возбуждающими нотками. – Мы с Гесиодом расстались, и я сняла квартиру, чтобы начать новую жизнь.

В колледже я был безумно влюблен в Риту, но у меня, казалось, не было никакого шанса. Несмотря на мои славные дни в качестве капитана команды по броскам мусора и мои крайне уморительные юмористические выступления с Иво, куклой из картофеля, мне никак не удавалось завлечь эту горячую маленькую двойную Х-хромосому с фатальным неправильным прикусом.

Проложить себе путь к ее сердцу, а оттуда прямиком на заднее сиденье ее «Нэша» удавалось только главному поэту класса, главному интеллектуалу, главному ученому.