Нулевой потенциал

Человек взял трубку и другую прочищалку.

– Мы здесь для того, – продолжал мистер Армстронг, –

чтобы узнать, что вы хотите получить за ваш очень важный секрет, и мы уполномочены удовлетворить любое ваше желание, если это, конечно, в наших силах.

– Человеческие вожделения шимпанзе неведомы.

– Тогда мы готовы удовлетворить любые шимпанзиные вожделения. Хотите клетку, полную аппетитных молодых самок? Вагон бананов каждый день? Говорите.

Смех Пана Сатируса, как обычно, производил устрашающее впечатление.

– Поскольку вы, по-видимому, довольно сообразительны, – продолжал мистер Армстронг, – то вам уже пора почувствовать, что атмосфера в этой комнате не совсем такая, как в других местах, где вам довелось побывать. Мы не агенты службы безопасности, не политики. Если станет ясно, что вы не хотите пойти нам навстречу, мы готовы устранить вас по возможности гуманным способом. Иначе говоря, ликвидировать. Другими словами, вас ждет газовая камера, пуля или что-нибудь в этом роде.

– Полегче, мистер, – крикнул Горилла Бейтс.

Тот из троих, который до сих пор молчал, теперь ожил и рявкнул:

– Смирно, мичман!

Горилла Бейтс вытянулся, Счастливчик Бронстейн тоже.

– Я видел ваше лицо, сэр, – медленно произнес Пан

Сатирус. – В газетах. Вы адмирал, которого ненавидит весь военно-морской флот.

Третий человек удовлетворенно хмыкнул и затих.

– Однако вы умны, – продолжал Пан. – И у вас приятная внешность. Немного грима, и вы сошли бы за какого-нибудь гигантского гиббона. Неужели вы думаете, что люди должны знать секрет полета со сверхсветовой скоростью?

– Я считаю, если на то пошло, что рано или поздно он станет известен. Теперь это уже будет скоро, так как мы знаем, что полет возможен. И я считаю, что если кому и знать этот секрет, так только нам. Точка.

– Сатирус, вы умеете говорить, – сказал мистер Армстронг. – Вас с вашей информацией мы не можем отпустить или даже посадить в клетку, пока не будем уверены, что вы решили сотрудничать с нами. Когда дело доходит до сторожа при животных, обеспечение безопасности становится ненадежным и даже невозможным.

– А мой космический корабль вы изучили хорошо? –

спросил Пан. – Обследовал ли его какой-нибудь металлург?

Мистер Армстронг не сводил с Пана глаз. Адмирал и тот, третий, чистивший трубку, подняли головы.

– Вы узнаете, что закон Менделеева подтверждается новым способом, – продолжал Пан. – Каждый из металлов прибавил в атомном весе и передвинулся на одну клетку периодической таблицы. Алхимия, джентльмены, алхимия.

Непопулярный во флоте адмирал нахмурился.

– На всякий случай проверьте, Армстронг, – сказал он.

Мистер Армстронг выдвинул ящик стола, достал из него микрофон и поднес к углу рта. Видно было, что он что-то говорит, но в комнате не было слышно ни звука.

Затем он отложил микрофон.

– Кажется, я понимаю, в чем дело, но все-таки пусть кто-нибудь объяснит, – сказал он.

Человек с усами объяснил:

– Запускаете груз железа, получаете обратно груз золота.

– Я пробыл в космосе довольно долго, – сказал Пан. –

Мне надо было чем-то заняться. Невесомость и безделье для шимпанзе, попавшего в космос, несовместимы. Однако я не ожидал, что регрессирую, или деэволюционирую, или деградирую. В противном случае я бы оставил свои проклятые шалости.

– Вы не очень-то нас порадовали, – сказал мистер

Армстронг.

– Да, невесело, – согласился адмирал. – Если это станет известно всем, золото вообще ничего не будет стоить.

Пан Сатирус сел на пол и начал чиститься.

– Я хочу есть, – сказал он.

– Очень жаль, – молвил Армстронг. На лице его появилась ухмылка.

Доктор Бедоян сделал шаг вперед.

– И думать не думайте делать то, что задумали! Я имел дело с шимпанзе, а также с другими приматами очень долго. В определенном возрасте от такого обращения они становятся только еще более непокорными. Даже могут покончить с собой.

– Молодой человек, – сказал усатый, – а на чьей стороне вы, между прочим?

– О, я вполне лоялен. Но Пан Сатирус – мой пациент. И

я не думаю, чтобы кто-нибудь из вас был специалистом по приматам.

– А вы специалист?

– Мистер Армстронг, если я не специалист, правительственное жалованье, которое платили мне годами, выброшено на ветер. Поверьте мне, в жизни шимпанзе наступает момент, когда он поднимает бунт. И Пан Сатирус весьма близок к этому.

– Значит, вы предлагаете… ликвидировать…

Хриплый рев Гориллы Бейтса заполнил комнату:

– Это убийство!

– Отставить, мичман, – строго сказал адмирал. – Ликвидация животного, являющегося казенным имуществом, –

это вряд ли убийство.

Но старый мичман стоял на своем:

– Пан никакое не животное.

Счастливчик Бронстейн поддержал мичмана.

– Я не специалист в морской юриспруденции, но, по мне, застрелить говорящего шимпанзе – дело нешуточное.

Потом целый год с губы не выйдешь, пока адвокаты будут решать, убийство это или нет. Пан – это человек.

Пан Сатирус вытянулся во весь свой полутораметровый рост.

– Я не человек, – сказал он.

На тайное судилище легла тишина.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ни один компетентный ученый не ду-

мает, что человек произошел от какой-либо