Нулевые, боевые, пенсионные. 2000–2010 годы

Еще живой. И даже странно.
Еще ползу, кряхчу, пишу.
Еще присутствую обманно.
Еще немножечко дышу…
…Что бунтовать? Кричать напрасно.
Судьба жестокая молчит.
А жизнь кругом цветет прекрасно,
Но мы над ней уже не властны,
И нам прощанье предстоит…

Господи, как мрачно! Хотя я себя мрачным не считаю. Парадокс…

11 сентября – выступление в МЕОЦе. Купили 14 книг и еще принесли из дома старые книги, чтобы я подписал.

15 сентября – три гонорара в один день: в «Крестьянке» за Одри Хепберн, в «Аккорде» – «От Вертинского до ТАТУ». В «Вечерней Москве» за материал о Зощенко и Ахматовой. Всего 10.051. Курс доллара – 26,60. Значит, где-то 400 долл. Ну, и что?!.

28 сентября – разбитые очки после Останкино – это не 30 августа, а 28 сентября. Я ошибся. И тогда же встреча и разговор с руководителем группы, знаменитым академиком Николаевым.

2 октября – в «МП» напечатан большой материал о Льве Каменеве и о сталинском терроре.

7 октября – уже террор нового времени: ко дню рождения президента убита оппозиционная журналистка Анна Политковская, давно раздражавшая власть своими расследованиями преступлений власти. Ну, а я не занимаюсь расследованиями (это другой жанр), а детализирую судьбы российских, советских и постсоветских поэтов и писателей, и их отношение к режиму.

Осенние публикации, в разные дни вышли Алданов, Евгений Шварц, Юрий Тынянов, Борис Эйхенбаум.

Марк Алданов – последний джентльмен русской эмиграции. Блистательный прозаик и мемуарист (Марк Александрович Ландау (1886–1957). Покинул Россию в марте 1919 года. Выступая по р/с «Голос Америки» 7 ноября 1956 года, пожелал всем людям мира, в том числе и подданным СССР, «свободы – бытовой, духовной, политической – «свободы от страха». Свободы веры и мысли и уверенности в том, что его не могут в любой день ни за что ни про что посадить в тюрьму или расстрелять» (слова Алданова звучат на злобу дня и спустя многие десятилетия – 20 октября 2019 г.)

Борис Эйхенбаум. Эссе о нем я назвал так: «Порядочный человек в непорядочной стране».

Лидия Гинзбург писала о профессоре и мэтре филологии Эйхенбауме:

Его удел не грубый смех.
Ему на случай ссор, ошибок
Дана тончайшая из всех
Академических улыбок.

И была такая замечательная троица друзей: Эйхенбаум, Тынянов и Виктор Шкловский. В 1949 году Эйхенбаум попал под каток репрессий в компанию «безродных космополитов». Борис Михайлович, в отличие от меня (какая дерзость сравнений!), писал медленно, все шлифовал и шлифовал. А я, как шахтер, выдаю уголек на-гора, выдаю и выдаю…

А тем временем сужается творческая поляна, где можно печатать и резвиться – закрылись «ЛГ», «Век», «Вечерний клуб», журнал «Каприз», прекратились приглашения выступать в Звенигороде…

24 октября – выступал в синагоге на Бронной перед волонтерами. В «Московской правде» – «Австрия – это не только Моцарт».

1 ноября – вышла 23-я книга «Кино-Story».

3 ноября – первый творческий вечер в зале «Творчество» за Таганкой. Выступил вроде успешно. Кто-то даже сказал, что я ему открыл новый мир…

8 ноября – в «МП» напечатано эссе о Данииле Андрееве и его «Розе Мира».

10 ноября – еще одна публикация в «МП», которым горжусь: «Достоевский без конца и без края». За Достоевским последовали Некрасов, Владимир Даль, Плеханов, Илья Сельвинский и т. д. Целая портретная галерея… Ще подхваливает: «Ты – настоящий просветитель!» Дремучих и невежественных читателей, к сожалению.

23 ноября – выступление в библиотеке им. Платонова на ул. Усиевича. Более 20 человек, включая двух поэтесс и одну вдову какого-то драматурга. После «вечерний чай» для избранных…

29 ноября – в декабрьском «Алефе» два материала: эссе о Леониде Лиходееве и «Галопом по Европам».

Лиходеев – прекрасный сатирик. «Суть сатирического произведения состоит в том, что сатирик щелкает мечом Ювенала, находясь под мечом Дамокла». «КГБ-боязнь» – определял Леонид Израилевич.

4 декабря – в РГГУ обсуждение спектакля Тома Стопарда «Берег Утопии», в зале более 200 человек – студенты, преподаватели. Мне выпала честь сидеть в президиуме. Когда предоставили слово, то словно сиганул в ледяную воду. Говорил страстно и горько о судьбе России. Явлинский широко открыл глаза: кто такой, откуда взялся?! По окончании какой-то американец жал мне руку, говоря, что мое выступление было самым лучшим.

12 декабря – с криком «Где Коля?!» утром стал листать «Московскую правду» и нашел не одного Колю, а сразу двух – Николай Алексеевич Некрасов в рубрике «Книги», а в рубрике «Мегаполис» – Николай Михайлович Карамзин. Ну, и, конечно, своевольная трактовка того и другого.

Некрасов – поэт страдания и слез. Цензор Волков в рапорте министру просвещения в 1856 году доносил, что у Некрасова: «…ни одной отрадной мысли… Он видит все в черном цвете… Как будто уже нет светлой стороны?..