Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы

В Новый год с зубами новыми —
Все бы съела и разгрызла —
Прежде президента Вову,
А потом Грызлова — гризли…

Ну, а к себе применимы чужие строки: «Ничего не попишешь — ничего не получишь!» И в первый день нового года залез в досье Фридриха Горенштейна. Очередной «клиент» литературной галереи.

3 января — первое выступление на радио — р/с «Говорит Москва». Беседа на 30 минут. Эфир 8 января. Говорил о литераторах, о книгах, читал стихи: Рубцов — «Я не один во всей Вселенной. / Со мною книги и гармонь…» А вот чего у меня нет, то это гармони.

4 января — за окном январь, а я печатаю литературные даты на июль.

9 января — мучает насморк, но продолжаю работать. Сочинил двух юбиляров — Салтыкова-Щедрина и Константина Леонтьева — забавный стык.

К. Леонтьев (годы жизни 1831–1891) — удивительная фигура: военный врач в Крымской войне, дипломат, писатель, публицист. По мнению советских историков, Леонтьев стоял на «крайнем фланге реакции». Постригся в монахи и закончил жизнь в Оптиной Пустыни. Считал, что «идея прогресса (или улучшения жизни для всех) есть выдумка нашего времени».

«День наш — век наш! И потому терпите и заботьтесь лишь о ближайших делах, а сердечно — лишь о ближних людях, а не о всем человечестве».

«Терпите! Всем лучше никогда не будет. Одним будет лучше, другим станет хуже. Такое состояние, такие колебания горести и боли — вот единственно возможная на земле гармония! И больше ничего не ждите…»

К. Леонтьев. «Восток, Россия, славянство», 1886

Надежду на лучшее будущее не давал и летописец города Глупова Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. «Трифонычи сменяют Сидорычей, Сидорычи сменяют Трифонычей — вот, благодарение Богу, все политические перевороты, возможные в нашем любезном отечестве». Исторический приговор, вынесенный бедной России.

Занимаясь литературными портретами, я, по сути, учусь в школе политической и общественной жизни и хочу в эту школу завербовать новых учеников.

22 января — крещенские морозы, под 30 градусов. СМИ в истерике: «Хроника окоченевшего города». Нашей прессе нужны только скандалы и сенсации, ну, и, конечно, враги. Последняя шутка: во всем виноваты инородцы — фаренгейты и цельсии!.. Ну, а я? Выхожу лишь за хлебом, молоком и газетами. И долблю, долблю «Женский календарь», «Все о женщинах», отгрохал август — 80 стр.

13-го ездил в «Октопус» (проще — в «Автобус») и отнес порцию кинозвезд — Ава Гарднер, Элизабет Тейлор и др. Ще отдала деньги за новые зубы (красивые!) — 28 тыс. рублей, что более 2,7 тыс. долларов — цена двух поездок за рубеж. Запись в дневнике: на сегодняшний день мы практически разорены.

Унываем? Нет. Ще читает Берберову и заявила: «Мы с тобой живем, как Ходасевич с Берберовой…» Я сразу вспомнил строчки Марии Петровых: «Нам хорошо и молодо вдвоем».

3 февраля — раздружился с дневником — некогда писать. Поэтому в данной книге лишь выжимки.

24 января в «Вечерней Москве» вышел Николай Рубцов, 27-го — Моцарт. В «Крестьянке» — Изабель Юппер, в февральском «Алефе» — Лев Шестов. Лев Исаакович Шестов в следующем 2007 году войдет в книгу «99 имен Серебряного века». В Киеве помогал отцу заниматься финансовыми вопросами, что ему было противно, ушел с головой в книги, став философом из собственной личности.

«Трагизм из жизни не изгоняют никакими общественными переустройствами, и, по-видимому, настало время не отрицать страдания, как некую «ее фиктивную действительность… а принять их, признать и, может быть, понять».

Удивляясь на самого себя, на свою всеядность: от «Капитала» Карла Маркса к детским стихам Агнии Барто (вышла в «ВМ» 15 февраля). И в параллель идут «Женский календарь» и западные кинозвезды. Звонок из Останкино: «Можете поучаствовать в программе «Эйнштейн и женщины»? Ответил: «Могу». Телевизионщики спросили, булькнули и пропали. И такое бывает…

9 февраля — поехал в «Вечорку», там уныние: сняли с должности главреда и зама — Евсеева и Михайлова. Николай Николаевич растерянно меня спросил, а как я выживаю на вольных хлебах, не имея постоянной з/п?.. Как выживаю? Кручусь. Напряженно вкалываю… Тут по ТВ показали Андрея Вознесенского. Еле живой. Даже страшно стало за него. Еще была программа про Лялю Черную — спохватился, а есть ли она в моем календаре? Календарем измеряется вся жизнь.

20 февраля — дни летят, насыщенные всякой всячиной. Приезжал Эдик с дарами: альбом, теннисные носки, бумага, ручки, копирка. Вот уж истинно братская помощь…