Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы

16 сентября — приходили в себя. Гуляли. Обедали в ресторане «ТриРиббара», а что означает эта «рибарра»? Некоторые словечки созвучны с нашими: завтра — «сутра», спасибо — «хвала», извините — «опроститэ», я не понимаю — «нэ разумемьем» и т. д.

К вечеру совершили чудесную прогулку вдоль морского берега, безлюдно, только чайки кричат, и волнуется море в преддверие плохой погоды.

17 сентября — и ненастье пришло с мелким и теплым дождем. И что делать? Поехали в Пореч, маленький и уютный городок. Куча лавочек и ресторанчиков. В одном из них старый официант обратился ко мне: «Вы хорошо говорите по-русски». Я благодарственно склонил голову: благодарю — не ожидал!.. И расплачивался по-грузински: сдачи не надо! И отлично прогулялись по набережной, округляющей городочек от моря. А оно волновалась, волны вздыбливались кверху и с шумом дробились на мелкие брызги. И как не вспомнить поэму Пастернака «Морской мятеж».

Приедается все.
Лишь тебе не дано примелькаться.
Дни проходят,
И годы проходят,
И тысячи, тысячи лет.
В белой рьяности волн,
Прячась в белую пряность акаций,
Может, ты-то их, море,
И сводишь, и сводишь на нет…

Это был последний хорватский аккорд. Возвратились в отель и уже не выходили вечером. Дождь разошелся и хлестал по дорожкам.

18 сентября — по-московски встали в 7.30, получили завтрак в пакете. Автобус. Аэропорт в Пуле. И в 14 часов мы уже в Домодедово. Транспортер не работает, и народ лезет на круговую карусель за своими чемоданами. Таксист заломил внушительную сумму, но спорить и сопротивляться не было сил. В 15.30 были уже дома. Разборка, магазин, беглый просмотр газет. За время отсутствия вышли в «МП» три публикации: поэт Иван Дмитриев, кардинал Ришелье и «Ворчун» про болезни. Здоровье одно, а болезней тысячи…

Хорватия получилась маленьким кусочком. Столицу Загреб не посетили, в Опатии не побывали, Дубровник, о котором говорят, что красота, победившая время, не увидели, не побывали на острове Хвар, который баловень солнца, и т. д. Эх, была бы молодость, силы, деньги, автомобиль, то можно было бы роскошно попутешествовать. А так, долечка от апельсина.

1 марта 2020 г.

* * *

26 сентября — отвез в «Московскую правду» материалы на октябрь.

24-го вышел 5-й кусок «Плача по возрасту» и запущен следующий сериал про Бориса Савинкова. Звонил в Аугсбург, поздравлял Витеньку с 65-летием (какой молодой!). Он сказал, что мои пять книг ходят по рукам русской колонии, а, точнее, в еврейской, и все в восхищении. И спрашивают Витеньку: «Ты знаком с ним лично?..» А тем временем с меня, как с работающего пенсионера, сняли лужковскую надбавку. Государство озабочено: вдруг много заработаю?

3 октября — 27-го ездил в «МП», набрал кучу газет: напечатан Александр Куприн и первая часть «Борис Савинков — всадник революции». И это не датная мелочовка, а вполне солидная работа (она войдет во 2-й том эмиграции «И плеск чужой воды», 2017). Пассионарный человек. Революционер, террорист, писатель. О молодом Савинкове Максимилиан Волошин написал:

…Таким он был. Бесстрастный и мятежный —
В руках кинжал, а в сердце крест.
Судья и меч… с душою снежно-нежной.
На всех путях хранимый волей звезд.

Для большевиков Борис Савинков — опасный враг советской власти, и 7 мая 1925 года Бориса Савинкова ликвидировали.

28 сентября гром среди ясного неба: отставка всесильного мэра Москвы Юрия Лужкова «за утрату доверия». Это уже из подковерных игр. А вот мои. Позвонил Льву Аннинскому и предложил ему совместный проект для ТВ-Культура: «А и Б сидели в литературном кафе». Интеллигентный разговор двух маститых спецов. Аннинский отказался: у него умерла жена, и он процедил: как-нибудь потом… Еще один звонок — Святославу Бэлзе. Он купил книгу «55 портретов писателей Запада» и лукаво заметил: «Я уже не надеюсь, что вы мне подарите какую-нибудь свою книгу…»